фей, и сердце у меня всякий раз начинало колотиться. Они обменивались с Пиа знаками взаимного узнавания, которые всегда сопровождались недоуменным взглядом в мою сторону. Однако ни разу ни одна из фей не заговорила с нами.
— Мы не любим собираться группами и даже парами, — объяснила Пиа. — Это слишком привлекает внимание людей. Компактных сообществ гоблинов или фей не существует, вот почему ежегодный праздник так важен для нас.
Я вспомнил Голубку, свою первую школьную любовь. Вряд ли я тогда имел шансы найти еще одну.
Пиа шутливо ущипнула меня за ляжку.
— Королева всегда появляется на празднике последней. К тому моменту каждой фее будет известно, что на празднике мужчина. Представляешь, что будет, когда они узнают, что ты гоблин? Их тогда палкой не отгонишь!
Представить было одновременно заманчиво и страшно.
— М-м… Пиа, а разве мы не всегда будем вместе, как король с королевой?
— Ну конечно! Но это вовсе не значит, что мы не имеем права заводить столько любовников, сколько захотим. Верность — это так скучно!
— И ты не будешь ревновать?
Она рассмеялась.
— Как это по-человечески! Когда родятся наши дети, я тут же тебе изменю!
— Но…
— Непременно! Беременность нас особенно возбуждает!
На пятый день мы взяли напрокат машину и отправились на восток и после приятного двухдневного путешествия прибыли в городок Биллунд, что в Ютландии.
— Могу я наконец узнать, куда мы едем? — потребовал я.
— Ну конечно, дорогой. Как все нормальные туристы, мы хотим посмотреть Леголэнд!
В воротах парка стояли две феи. Завидев нас, они присели в реверансе перед королевой. Пиа кивнула с царственной надменностью, и мы прошли.
— Парк арендован на целый день, — объяснила она. — Это довольно дорого, но ты не представляешь себе, сколько денег можно накопить за пару столетий даже под простые проценты. Сейчас мы вкладываем капитал в строительство еще одного Леголэнда, в Америке, чтобы можно было каждый год менять обстановку.
По обе стороны прохода стояли уменьшенные копии знаменитых построек, выполненные из цветных пластиковых деталей, что и составляло главную достопримечательность парка.
Игрушечные улицы были заполнены феями, которые могли хотя бы раз в год почувствовать себя в мире нормальных размеров. Сотни, тысячи счастливо щебечущих женщин всех цветов и оттенков, каждая из которых представляла собой объект моих сексуальных стремлений, прежде недостижимый.
Меня бросило в пот. В воздухе стоял густой аромат, полный неповторимых волшебных феромонов. Мысли путались, я едва владел собой.
— Теперь ты понимаешь, почему гоблинов не допускают на праздник? — усмехнулась Пиа. — Он сразу превратился бы в оргию, а нам надо обсудить немало дел.
Она провела меня через толпу, которая почтительно расступилась, пропуская нас, а потом снова сомкнулась, перешептываясь и хихикая. Перед нами возвышался миниатюрный баварский замок, перед которым была устроена временная деревянная трибуна, украшенная пурпурными флагами.
Мы с Пиа поднялись по ступеням наверх, оказавшись почти вровень с верхушками башен, метрах в четырех над землей.
Внизу простиралось целое море поднятых женских лиц, с нетерпением ожидавших приветственного слова от своей королевы.
Королева фей жестом установила тишину.
— Сестры! Перед тем как выслушивать ваши прошения и вершить королевское правосудие, я хочу представить вам персону, имеющую чрезвычайно важное значение для всех нас, и предупредить о страшной угрозе… Итак, я представляю вам Потерянного Сына, законного короля гоблинов Уолтера, который много лет скрывался среди людей, спасенный от гибели моей верной и бескорыстной подданной леди Фритци Де Ла Мар!
Потрясенную тишину нарушили отдельные неуверенные хлопки, постепенно переросшие в бурную овацию и крики. Я попытался изобразить королевский поклон.
— А теперь, — продолжала Пиа, — позвольте мне сообщить, что замышляет против нас подлый узурпатор короны Игнац Лагерквист, который…
Речь королевы прервал крик, усиленный мегафоном:
— Нет! Она лжет! Я всего лишь собираюсь предоставить вам свободный выбор и забочусь о могуществе и процветании нашей расы, а она думает только о сохранении своей власти!
Из-за башенки на крыше замка показалась фигура Игнаца. Его лицо горело от алчности и злобы.
— Этот человек — самозванец, — продолжал выкрикивать он, — а ваша королева — извращенка, вступившая с ним в связь! Прогоните ее, и пусть правит Мелузина! Двинемся вместе навстречу нашей судьбе!
— Не слушайте его! — завопила Пиа. — Это он убил короля Джада!
В толпе поднялся ропот.
— Что нам эти гоблины! — выкрикнул кто-то. — Пускай выясняют между собой, кто главнее!
— Правильно, это нас не касается!
— Нет, касается! Вы еще не знаете, что затеял этот подлец! Он хочет…
Раздался глухой стук. Игнац стоял на трибуне. Отбросив мегафон, он вцепился в горло королеве с криком:
— Умри, любовница человека!
Только тут я опомнился и бросился на него. Он повернулся, и мы схватились не на жизнь, а на смерть. Игнац был хоть и мал ростом, а силен как бык. Но я тоже гоблин, да и руки у меня длиннее.
Пытаясь повалить друг друга, мы приблизились к самому краю площадки. Подпрыгнув, Игнац угодил мне головой в челюсть. Перед глазами заплясали звезды, я пошатнулся и разжал руки. В следующую секунду противник уже стоял на перилах ограждения, готовый снова броситься на меня.
Но я успел раньше.
Отчаянно размахивая руками, узурпатор свалился вниз.
Он даже не долетел до земли. Мой удар отбросил его в сторону, прямо на соседнюю модель.
Это была миниатюрная копия статуи Свободы, и злосчастный Игнац с размаху напоролся на ее факел.
Маленькая женщина оказалась несгибаемой.
На горле у королевы вздулись кровоподтеки, но она нашла в себе силы снова обратиться к толпе.
— Сестры-феи! — прохрипела она. — Да здравствует король гоблинов! — И упала без чувств.
Однако, когда под радостный рев подданных я опустился на колени, чтобы помочь, ее глаз еле заметно подмигнул мне.
Моим первым королевским указом стало направление Руфуса на консультацию к офтальмологу. Вторым — оборудование детской для моего сына. Третьим…
В-третьих, я начал проходить интенсивный курс магии под руководством группы фей, рекомендованных моей королевой.
Мне необходимо было как-то компенсировать долгие годы одиночества.
Не говоря уже о том, чтобы подготовиться к еще более долгим, уже не столь одиноким, которые ждали меня впереди.
