ОТВЕЧАЕТ». Я набрал номер нашей записывающей службы. Было двадцать три звонка. Я выслушал самый последний. Клер просила позвонить ей. Голос у нее был расстроенный. Только этого мне не хватало, подумал я, еще одной истерики. Но позвонил и тут же пожалел об этом.
— Сначала Джефф меня бросает, потом смерть мамы, а теперь еще и это. Нет, мы прокляты.
— Клер?
— Извини, наверное, у меня синдром горя или что еще там они напридумывали на этой неделе, на… их! Все чушь. И это тем глупее, что я никогда не была близка с ним, даже когда он жил с нами. Он же, честно говоря, был заядлый пьяница, да еще с депрессиями. Мама пыталась уговорить его лечиться, но он предпочитал самолечение выпивкой. Дикие перепады настроений. Никогда нельзя было предвидеть, чего ожидать.
— В чем дело, Клер?
— То он — сама нежность, и тут же начинает орать на тебя. Плюс он был последним неряхой, не мылся по нескольку дней подряд, неделями не менял одежды. А как обедал? Стоя на кухне, жрал арахисовое масло ложкой из банки и запивал пивом.
Она умолкла и громко высморкалась.
— Я его ненавидела. И ее. Знаешь? Я тебе никогда про это не говорила, не хотела причинять боль, но теперь…
— Клер, что…
— Они трахались в комнате прямо напротив моей. Той, в которой теперь спите вы. То есть спали. И она визжала, а он орал — и так всю ночь напролет. А мне всего тринадцать, боже ты мой, ни разу не целовалась и должна была слушать их часами, а потом утром мама садится завтракать такая светло радостная, а у него вид «ну, я вчера ночью хорошо потрудился за весь день, так что теперь можно и отдохнуть с чистой совестью».
— Алло?
— На… их обоих. Ненавижу их. Я часто желала, чтоб они умерли, а теперь так и есть, и мне страшно. Будто причиной я. Или я тоже психованная? По наследству? Мне страшно, до того дерьмово страшно. Алло? Ты тут?
Я услышал, что она плачет.
— Да. А ты?
— К несчастью.
— Клер, но что произошло, в чем дело?
— Как это — в чем дело? Ты знаешь, в чем дело.
— Нет.
Молчание.
— Разве они тебе не сказали?
Мной все больше овладевало раздражение.
— Кто не сказал мне что? — окрысился я.
— Полицейские. Они сказали, что говорили с тобой. Я звонила тебе в отель и домой, но тебя нигде не было. Мог бы по крайней мере сам позвонить. Он же был моим отцом, мать твою. На какой планете ты обитаешь?
— Клер, послушай. Дома меня не было всю ночь. Я здесь только с раннего утра. В отель приходил полицейский сказать, что трейлер твоего отца сгорел. Он задал кучу вопросов. Вот и все, что я знаю.
Еще одно более долгое молчание.
— О господи! Они тебе не сказали?
— Не сказали чего?
— Он мертв.
— Кто мертв?
— Мой отец.
— Мертв? Каким образом?
— Его застрелили. Трейлер сгорел, но они нашли пистолет и… и уцелевшую часть трупа. Череп сохранился. Ему выстрелили в лоб с близкого расстояния.
Я не нашел что сказать.
— Я так жалею, так жалею, вовсе я его не ненавидела, я не думала, что говорю. Я его жалела, как мама. Он был ущербным человеком. Но, господи, к кому из нас это не относится? И, конечно, маму я никогда не ненавидела. Я так жалею, что сказала это. Я тут слегка схожу с ума.
— Да, конечно. Послушай, хочешь…
— Я ничего не хочу. Со мной все будет нормально. Но у меня к тебе вопрос.
— Ну?
— Ты убил моего отца?
И снова я не нашел что сказать.
— Алло?
— Я тут.
— Ты слышал, что я спросила?
— Да, конечно, и ответ: «нет».
— Но ты был там, верно? Так сказала полиция, когда они звонили.
— Я поехал туда увидеться с ним.. Да.
— Зачем?
— Хотел обсудить с ним, кто получит что из наследства Люси. Я поехал туда ради тебя. То есть ради тебя и Фрэнка.
— Ты видел его в субботу?
— Да.
— А его труп они нашли в понедельник.
— К тому времени я был уже здесь.
— Но они не могут установить время его смерти из-за…
Она умолкла.
— Из-за пожара?
— Да.
— Теперь я понял. Ничего этого они мне не говорили. Мне так жаль, Клер. Бедненькая моя! Если бы я мог что-то сделать!
Она несколько раз всхлипнула, а потом выговорила:
— Ты можешь.
— Но что?
— Мне необходимо знать, убил ли ты его.
— Нет.
— Но они сказали, что у них есть фотографии, которые он снял, когда ты угрожал ему пистолетом. Тем самым, который они нашли там. И еще сказали, что ты купил его утром того дня и это — тот пистолет, который выпустил пулю, которая его убила. Вот что они мне сказали.
Я вслушивался во вновь наступившее молчание, словно в сложную полифонию.
— Клер?
— Что?
— Я не убивал твоего отца.
Она снова зарыдала:
— Нет? Ты понимаешь, что это значит?
Она далеко меня опередила. Мне понадобилась секунда, чтобы сообразить.
— Понимаю.
— Значит, он сам.
— Он намекал мне на это, Клер. Прости, сейчас не время говорить тебе об этом. Но так было. Он даже перечислял способы, как это сделать, и купил пистолет у меня, чтобы он был под рукой.
— И ты его ему отдал?
