– Предоставь это мне, – пробормотал Мортон и повернулся к джентльмену, который уселся за письменный стол и шелестел бумагами, готовясь к долгому рабочему дню.
Мортон тотчас же поспешил разуверить его:
– Мистер Кэйбл, очень рад знакомству. Вот какая история: у нас есть товар – декоративные предметы из Агонджо из железа и слоновой кости, и нам нужно место для их ввоза и хранения. Поэтому мы отнимем у вас совсем немного времени. От вас мы хотели бы получить только расписание погрузки кораблей и узнать цены и возможности ваших услуг.
– Но я… – начал было джентльмен, однако Мортон перебил его:
– Нет, нет. Вот моя карточка. Пришлите мне информацию, я изучу ваши условия, и мы договоримся о встрече. А сейчас нам пора. Идем, дорогая.
Он взял Оливию за руку и двинулся к двери.
– Буду ждать весточки от вас, – бросил он через плечо. Они покинули офис и устремились вниз по лестнице.
– А теперь давай поспешим…
– Ты просто гений, Мортон…
– Ну, это все очень просто, – пробормотал Мортон, когда они выходили из здания пароходства. – Сюда…
– А что, если они уехали? – всполошилась Оливия.
– Нет, какое-то время они пробудут в Грейбурне, – уверенно заявил Мортон. – Им предстоит много формальностей. К тому же у нее нет необходимой одежды. Кстати, и денег у них не много. Они еще здесь, и надо их пощипать. Мы все правильно рассчитали. Найти их нетрудно. Главное, заставить их поспешить домой.
В Грейбурне были десятки дешевых гостиниц для моряков. Они выбрали ту, что почище, в стоимость комнаты входило и питание, а главное, хозяева не задавали лишних вопросов.
Они поселились в сырой маленькой комнатенке под самой крышей в гостинице недалеко от набережной и совсем близко от товарных складов, очень похожей на ту, в которой ночевали в Дар-эль- Рабате. И меблирована она была почти так же: одна кровать, один шкаф, один потертый ковер, пара керосиновых ламп, стол и два стула. За горячую воду пришлось доплачивать шиллинг. Окно выходило в чахлый садик за домом.
Это был конец их путешествия.
И вряд ли стоило заниматься на прощание любовью. Тем более что, поглощенный своими мыслями, он не обращал на нее внимания. А ей хотелось от обиды кричать. Хорошо еще, что в комнате оказалось тепло – вдоль одной из стен проходила печная труба.
Она уселась на кровать, сжавшись в комочек, и уставилась на стену.
На обед им прислали суп, бисквиты и чай. Они молча поели, а потом Чарлз изложил ей свои дальнейшие планы:
– Сначала одежда. В городе есть несколько портних, торгующих готовым платьем. Необходимы также башмаки, чулки, корсет и нижнее белье, ночная рубашка. Кроме того, шляпа, плащ, саквояж и сумочка.
Он говорил какие-то непонятные вещи. Что такое чулки? Нижнее белье? И уж вовсе непонятно, что такое ночная рубашка. И к чему она ей, спавшей голой с момента инициации под опахалом из павлиньих перьев? Он продолжал перечислять предметы одежды, не обращая внимания на ее растерянность, – щетка для волос, гребень, перчатки, носовые платки, мыло…
В ответ она не проронила ни слова. Он посмотрел на нее. Она выглядела потрясенной, сердитой и несчастной. Но чего, собственно, он ожидал? Он выплеснул на нее целый поток информации, перечислил необходимые предметы туалета, которыми она никогда не пользовалась. Как еще она могла на это реагировать?
Ну, пусть отец позаботится о том, чтобы она одевалась должным образом. Его задача – доставить ее к нему, а вовсе не одеть как королеву. Но по какой-то ему самому непонятной причине он намеревался одеть ее как королеву.
– Джорджиана…
Ей захотелось сорвать с себя абейю и повернуть стрелки часов назад. Хотелось остаться обнаженной и соединиться с ним в жарком объятии. Хотелось почувствовать его глубоко в себе.
«Ведь я всегда была именно так одета в обществе мужчин…»
Может быть, он тоже вспомнил об этом?
– Ты не можешь приехать в дом отца в таком виде.
«Могу, – подумала она. – Я могу, черт возьми, делать все, что хочу».
Нет, она не могла. Если хотела жить в доме отца. Такова суровая реальность.
– К тому же здесь холодно.
«Ты мог бы согреть меня…» Она отвернулась. Нет смысла думать об этом. Может быть, просто убить его?
Пора стать достойной дочерью своего отца, а с остальным распрощаться.
Слова застревали у нее в горле:
– Конечно, ты прав. Мне не следует привлекать внимание.
«Это неизбежно», – подумал Чарлз. Она чувствовала себя не в своей тарелке, его королева. Почва