дорогом пальто, скорее всего из кашемира, правда, забрызганном чем-то, что напоминало уличную грязь (вероятно, последствие ареста), Кобб явно чувствовал себя не в своей тарелке…
— Ну, выкладывай, в чем дело, — грубо прохрипел Селлитто.
— Я уже сказал ей… — Неприязненный кивок в сторону Амелии. — Вчера вечером я шел к станции метро на Сидар-стрит и выронил деньги. Это они. — Он кивнул на банкноты и на зажим. — Сегодня утром я понял, что произошло, и вернулся за ними. Увидел полицию. Ну и не знаю, что на меня нашло. Просто не хотел впутываться. Я работаю брокером. У меня есть клиенты, которых очень волнует их репутация. То, что меня задержали, может негативно сказаться на моем бизнесе. — Наверное, только теперь задержанный понял, что Райм сидит в инвалидном кресле. Он растерянно замигал, осознал увиденное, и вновь на его лице появилась маска презрительного возмущения.
Обыск задержанного ничего не дал. На нем не нашли ни песка, обнаруженного на мостовой, ни крови, ни каких-либо других следов, которые позволили бы связать его с убийствами. Так же как и Амелия, Райм сомневался, что перед ними Часовщик. Однако в случае со столь тяжкими преступлениями даже мелкая беспечность непростительна.
— Возьмите у него отпечатки пальцев, — приказал Райм.
Купер снял отпечатки и установил, что точно такие же имеются и на зажиме. Но в соответствующих базах данных они зарегистрированы не были. Связавшись с транспортным управлением, они выяснили, что у Кобба нет собственной машины, а после звонка в его кредитные компании стало понятно, что в последнее время автомобилей, пользуясь кредитной картой, он напрокат не брал.
— Когда вы потеряли деньги? — спросил Селлитто.
Ари Кобб сообщил, что ушел вчера с работы в 7.30 вечера. Зашел в бар с друзьями немного выпить, а в 9.00 пошел к метро. Он помнил, что, проходя по Сидар-стрит, вытащил билет на подземку и, вероятно, в тот момент и выронил зажим. Ничего не заметив, Кобб спустился в метро и домой — живет он в Верхнем Ист-Сайде — приехал в 9.45. Его жена в командировке, поэтому он решил пообедать в баре, расположенном неподалеку. Домой вернулся в 11.00.
Селлитто сделал несколько звонков, чтобы проверить его версию. Ночной охранник в офисе подтвердил, что Ари ушел в 7.30, также удалось установить, что в баре на Уотер-стрит около 9.00 он пользовался своей кредитной картой, консьержка у него в доме и сосед в один голос заявили, что Ари вернулся к себе в квартиру в то самое время, которое он назвал полиции. И наконец, представлялось совершенно невероятным, чтобы Ари похитил двоих мужчин, одного убил на пирсе, а второго придавил металлическим брусом в переулке между 9.15 и 11.00 вечера.
— Мы занимаемся расследованием очень серьезного преступления, — заметил Селлитто. — Оно было совершено неподалеку от того места, где вы побывали вчера. Вы, случайно, не обратили внимание на что-то такое, что могло бы помочь нам в нашем расследовании?
— Нет, я ничего не видел. Клянусь, я не стал бы скрывать, если бы что-то бросилось мне в глаза.
— А ведь преступник скорее всего не остановится на содеянном, он будет продолжать убивать.
— Мне очень жаль, — ответил молодой бизнесмен, хотя в голосе его совсем не чувствовалось сожаления. — Но я ведь просто запаниковал. Это ведь не преступление.
Селлитто бросил взгляд на полицейских, которые привели Кобба.
— Выведите его на минуту.
После того как Кобба вывели, Бейкер пробормотал:
— Пустая трата времени.
Амелия покачала головой:
— Он что-то знает. Я чувствую.
Райм считался с ее мнением, когда речь заходила о том, что? он со свойственным ему снобизмом называл «человеческой составляющей» работы полиции: свидетели, психология и — упаси Боже! — разного рода предчувствия.
— О'кей, — провозгласил он. — И что прикажешь нам делать с твоим чувством?
За Амелию ответил Лон Селлитто.
— У меня появилась идея! — воскликнул он, расстегнул куртку, представив на всеобщее обозрение свою немыслимо мятую рубашку, и выудил из кармана сотовый.
Глава 6
Винсент Рейнольдс шел по продуваемым со всех сторон улицам Сохо, в голубоватых отсветах пустынной части района, расположенного к востоку от Бродвея на расстоянии всего нескольких кварталов от шикарных ресторанов и бутиков. Каких-нибудь пятьдесят футов отделяли Винсента от Джоанны, его цветочницы, которая скоро будет полностью принадлежать ему.
Он не сводил с нее взгляда, чувствуя голод, острый, электризующий нервы, почти такой же сильный, как тот, который охватил Винсента в ту ночь, когда он впервые встретил Джеральда Дункана.
После случая с Салли Энн — когда Винсента арестовали из-за того, что он утратил контроль, — он твердо решил, что с этих пор станет умнее. Будет надевать лыжную маску, на женщин станет нападать сзади, чтобы не видели его лица, будет пользоваться презервативами, не будет охотиться за своими жертвами неподалеку от дома, будет разнообразить методы и места нападений. И полиция перестанет считать его серийным насильником. Он будет тщательно планировать нападения и будет готов при малейшей опасности скрыться в любую минуту.
Такова была теория Винсента. Но за последний год ему становилось все труднее и труднее сдерживать голод. Инстинкт овладевал им всякий раз, как он сидел на улице одинокую женщину. Внутренний голос настойчиво твердил: «Ты должен взять ее. Немедленно! И наплевать, если кто-то заметит».
Вот что может сделать с человеком голод.
Две недели назад Винсент завтракал куском шоколадного торта и кока-колой в закусочной на улице рядом с офисом, где он регулярно подрабатывал. И вот тогда-то он и заметил официантку, новую, которую раньше никогда не видел. У нее была круглая мордашка, стройная фигура, вьющиеся золотистые волосы. Винсент взглянул на ее облегающую голубую блузку, в которой были расстегнуты две верхние пуговицы, и в душе его пробудился голод.
Официантка улыбнулась ему, вручая чек, и он решил, что должен взять ее.
Он слышал, как она предупредила своего босса, что выйдет в переулок за сигаретами. Винсент заплатил и тоже вышел. Он добрел до переулка, посмотрел туда. И увидел ее. Она стояла, запахнув пальто и прислонившись к стене, и смотрела совсем в другую сторону. Было уже довольно поздно — Винсент предпочитал трехчасовую смену одиннадцатичасовой, — и хотя на близлежащей улице он заметил нескольких прохожих, переулок был абсолютно пуст. При вдохе воздух обдавал холодом, а плиты мостовой будут еще холоднее, но это Винсента не заботило. Его согреет ее тело.
Именно в то мгновение он услышал, как кто-то шепнул ему на ухо:
— Подожди пять минут.
Винсент подпрыгнул и резко развернулся. За ним стоял мужчина с круглым лицом и худощавой фигурой, лет пятидесяти, поразительно спокойный и невозмутимый. Он смотрел мимо Винсента в темный переулок.
— Что?
— Подожди.
— Кто ты такой? — Нельзя сказать, что Винсент испугался, — он был на два дюйма выше и на пятьдесят фунтов тяжелее, — но странное выражение неестественно голубых глаз стоявшего у него за спиной человека почти загипнотизировало его.
— Не имеет значения. Сделай вид, что мы беседуем.
— Да пошел ты! — С учащенно бьющимся сердцем и дрожащими руками Винсент попытался отойти.
