Амелия начала рыться в большой корзине.
— Послушайте, а я вам не разрешала.
— Но вы поняли, в чем моя проблема?
Женщина заморгала. Щелчок жвачки.
— Дело поступило сюда. Но вы его не можете найти. И как я должна, по-вашему, поступить?
— Направьте запрос. Кто-нибудь займется поисками.
— Вы уверены, что кто-то займется? Я лично не уверена. — Амелия взглянула в сторону архивной комнаты: — Я загляну туда на минутку, если не возражаете.
— Вы не имеете права.
— Это займет всего несколько минут.
— Вы не имеете…
Не говоря больше ни слова, Амелия прошла мимо нее и углубилась в стеллажи с папками. Служащая пробормотала что-то ей вслед.
Все папки были распределены по номерам и цветовым кодам, указывавшим на то, к какой категории они относятся — открытых, закрытых или готовых к передаче в суд. Папки с наиболее важными делами имели специальную кайму красного цвета. Амелия обнаружила папки с совсем свежими делами и, просматривая их одно за другим, поняла, что дело Сарковски она здесь не найдет.
Она остановилась и уставилась на стеллажи.
— Привет, — послышался мужской голос.
Амелия обернулась и увидела высокого седого мужчину в белой рубашке и слаксах темно-синего цвета. У него была военная выправка. Улыбнувшись, он спросил:
— Вы?..
— Детектив Сакс.
— А я помощник инспектора Джеффрис. — Как правило, помощники инспекторов отвечали за работу местных отделений полиции. Амелия слышала имя, но ничего не знала о Джеффрисе. Единственное, что было ясно, — перед ней стоял в высшей степени трудолюбивый сотрудник полиции, находившийся на рабочем месте в девять часов вечера, когда он уже давным-давно должен был сидеть дома.
— Чем я могу вам помочь, детектив?
— В ваше отделение поступило дело из сто тридцать первого. Около двух недель назад. Я провожу расследование, и упомянутое дело мне очень нужно.
Джеффрис бросил взгляд на свою сотрудницу. Она стояла в проходе.
— У нас его нет, сэр. Я же ей сказала.
— А вы уверены, что его прислали именно сюда?
— В журнале регистрации сто тридцать первого отделения отмечено, что именно сюда.
— Его зарегистрировали? — Джеффрис спросил служащую.
— Нет.
— Возможно, оно находится в корзине дел, ожидающих рассмотрения.
— Нет.
Джеффрис кивнул.
— Ну что ж, зайдем ко мне в кабинет, детектив. Посмотрим, что можно сделать.
— Спасибо, сэр.
Они молча шли по жутким коридорам, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Амелия со своим артритом с трудом поспевала за энергичным шагом помощника инспектора.
Джеффрис проследовал в свой кабинет, расположенный в самом углу коридора, кивнул в сторону кресла напротив рабочего стола и закрыл за собой дверь с большой медной табличкой «Хальстон П. Джеффрис».
Амелия села. Джеффрис внезапно низко наклонился над ней. Его физиономию отделяло от ее лица всего несколько дюймов. Джеффрис изо всей силы ударил кулаком по столу:
— И чем, черт вас возьми, вы занимаетесь?
Амелия отшатнулась, ощутив горячее, пахнущее чесноком дыхание.
— Я… что вы имеете в виду? — Она вовремя опустила обращение «сэр», которое чисто рефлекторно собиралась присоединить к концу вопроса.
— Откуда вы взялись?
— Что значит — откуда?
— Чертова девчонка, из какого ты отделения?
Мгновение Амелия не могла говорить, настолько она была потрясена яростью инспектора.
— В техническом смысле слова я работаю с серьезными правонарушениями…
— Что, черт возьми, значит «в техническом смысле слова»? На кого вы работаете?
— Я ведущий следователь по данному делу. Руководство осуществляет Лон Селлитто. Я…
— Вы ведь недавно работаете…
— Я…
— Никогда не перебивайте старшего по званию офицера. Никогда! Вы меня поняли?
Амелия ничего ему не ответила. Она вся напряглась, приготовившись дать серьезный отпор.
— Вы меня поняли? — крикнул он.
— Прекрасно поняла.
— Вы недавно работаете детективом, не так ли?
— Недавно.
— Мне сразу это стало ясно, потому что настоящий офицер на вашем месте следовал бы протоколу. Он пришел бы к помощнику инспектора, представился и попросил, если возможно, разрешения ознакомиться с документами по делу. А вы… вы… Вы что, опять хотите меня перебить?
Амелия хотела, однако не стала.
— Нет, — сказала она.
— Вы нанесли мне личное оскорбление. — Брызги слюны слетали с его губ, словно картечь.
Джеффрис замолчал. Можно ли теперь ей ответить? Но, собственно, какое это имеет значение?
— Я не хотела вас оскорбить. Я просто провожу расследование. Мне понадобилось дело, которое я никак не могу найти.
— Что значит «никак не могу найти»? Если вы так же неаккуратны в своем расследовании, как и в исполнении правил протокола, я не удивлюсь, если вы сами и потеряли документы, а теперь пытаетесь прикрыть задницу, сваливая вину на кого-то другого.
— Документы были взяты из сто тридцать первого отделения и переданы сюда.
— Кем? — рявкнул Джеффрис.
— В том-то и вопрос. В журнале регистрации отсутствовало имя запрашивавшего.
— А были ли какие-то другие дела, которые поступили к нам? — Он присел на край стола и уставился на нее.
О чем он? Она нахмурилась.
— Дела откуда-то еще?
— Я не понимаю, о чем вы.
— А вы знаете, чем я здесь занимаюсь?
— Извините?
— Какой работой я занимаюсь в сто пятьдесят восьмом?
— Вы руководите отделением, я полагаю.
— Вы полагаете, — передразнил он ее. — А мне ведь известны случаи, когда полицейских находили мертвыми на улице за то, что они слишком много полагали. Их просто пристреливали.
Амелии начало это надоедать. Взгляд сделался холодным, непроницаемым, и она взглянула ему прямо в глаза. Она без труда могла выдержать любой ответный взгляд.
Джеффрис не обращал на ее поведение ни малейшего внимания. Он продолжал орать:
— Кроме руководства отделением — здесь вас не подвело ваше блестящее логическое мышление, — я еще отвечаю за работу комиссии по распределению человеческих ресурсов по всему управлению. И мне приходится просматривать тысячи дел в год с тем, чтобы уловить основные тенденции, определить, какие
