– Я знаю, откуда эта строчка – из поэмы «На Бруклинской переправе».
Сама же поэма была из книги «Листья травы», шедевра поэтического творчества Уолта Уитмена. После того как Стюарт Эверетт в классе назвал этот сборник стихов своим любимым, Пам купила себе экземпляр дорогого издания. Ей казалось, что теперь между ними возникла какая-то связь.
– В школьной программе ее не было. Но ты все равно прочитала?
Пам хранила молчание.
– Можно, я сяду?
Она кивнула.
Некоторое время сидели, не говоря ни слова. Пам ощущала запах его лосьона после бритья. Наверное, жена купила в подарок.
– Твоя приятельница, по-видимому, все тебе рассказала.
– Именно.
– Она мне понравилась. Я поначалу решил, что мне не избежать ареста.
Хмурое лицо Памелы смягчила улыбка.
Стюарт продолжал:
– Ее можно понять. Ситуация действительно не из приятных. У тебя хорошая защитница.
– Лучше Амелии никого нет.
– Трудно поверить, что она служит в полиции.
«Поэтому полиция устраивает проверки моих друзей. Не так уж плохо было оставаться в неведении, – размышляла Пам. – А когда знаешь слишком много, это полный отстой».
Стюарт взял ее за руку. У Пам возникло желание отдернуть руку, но тут же исчезло.
– Послушай, давай поговорим начистоту.
Пам не хотела смотреть в его карие глаза под припухлыми веками – сейчас это было бы опрометчиво. Ее взгляд блуждал по реке и гавани вдали. Паромы все еще курсировали между берегами, но в основном по воде плыли сухогрузы и частные катера. Пам часто приходила сюда смотреть на реку. Прожив долгое время в глухих лесах Среднего Запада вместе с сумасшедшей мамашей и кучкой правоэкстремистских фанатиков, прячущихся от полиции, девочка привыкла мечтать о реках и морях, о просторе и приволье водной стихии, никогда не стоящей на месте, и эти грезы действовали на нее умиротворяюще.
– Знаю, я поступал нечестно. Но от наших супружеских отношений осталось одно название. Я уже давным-давно не сплю с ней.
«Неужели, – подумала Пам, – мужчинам больше не о чем говорить в подобных случаях? Дело ведь не в сексе, а в том, что он женат».
Стюарт продолжал:
– Я хотел, чтобы мы были просто друзьями, но полюбил тебя помимо воли. Ты не такая, как все. Ты зажгла огонь в моей душе. И дело даже не в том, что ты прекрасна. Ты… как Уитмен. Незаурядная. Лиричная. Ты словно сама поэзия.
– У тебя есть дети? – не удержалась Пам.
Стюарт помедлил.
– Да, есть. И тебе бы они понравились. Джону восемь. Чиара уже перешла в среднюю школу. Ей одиннадцать. У меня прекрасные дети. И только из-за них мы с Мэри все еще вместе.
Значит, жену зовут Мэри. Наконец-то.
Стюарт сжал ее пальцы.
– Пам, я не могу без тебя.
Ей было хорошо и спокойно сидеть рядом с ним, ощущать сильную мужскую руку, вдыхать приятный, сухой аромат лосьона – не важно, кем подаренного. «Наверное, он и сам сказал бы мне рано или поздно», – подумала Пам.
– Клянусь, я хотел рассказать тебе все где-то через недельку, когда соберусь с духом.
Пам чувствовала, как у него подрагивает рука.
– Знаешь, когда я вижу лица моих детей, то думаю, что не должен разбивать семью. Но мне повстречалась ты, самый удивительный человечек на свете… Я слишком долго был одинок…
– Мне хочется провести с тобой какой-нибудь праздник, – сказала Пам. – День благодарения или Рождество…
– Попробую освободиться на какой-то из них. Хотя бы на полдня. Надо просто загодя все продумать. – Стюарт опустил голову. – Дело вот в чем. Я не могу жить без тебя. Подожди немножко, и у нас все получится.
Пам вспомнила ночь, проведенную ими вместе. Об этой их тайне никто не знал. Амелия Сакс осталась тогда ночевать у Линкольна Райма, и Пам привезла Стюарта в ее пустой таунхаус. Свершилось волшебство. Ей хотелось, чтобы каждая ночь в ее жизни была похожа на ту.
Пам крепко сжала руку Стюарта.
Он прошептал:
– Нам нельзя расставаться.
Пам чувствовала себя очень уютно в его объятиях. Ее любовь к Стюарту действительно вылилась в посвященные ему поэтические строки. Она написала стихи, в которых сравнивала их взаимное влечение с силой гравитации, одной из основополагающих во вселенной.
Пам опустила голову Стюарту на плечо.
– Обещаю, что никогда больше не буду ничего скрывать от тебя. Только, пожалуйста… Мне обязательно нужно видеться с тобой.
Пам подумала о тех счастливых часах, что они провели вместе, хотя, казалось бы, ничем особенным не занимались. Но это лишь с точки зрения посторонних – где им понять!
Ни с чем не сравнимое чувство.
Как теплая вода на рану, смывающая боль.
Скрываясь от полиции, Пам с матерью жили рядом с какими-то примитивными мужчинами, способными ударить «ради твоей же пользы», и снисходили до общения со своими женами и детьми, только чтобы поучать или приказать замолкнуть.
Стюарт так далек от тех чудовищ, словно был из другой галактики.
Он шептал:
– Погоди немного, и все получится. Обещаю. Будем встречаться, как и прежде… Послушай, у меня идея! Ты ведь хотела съездить за границу. В следующем месяце в Монреале состоится писательская конференция. Я бы оплатил твой перелет, комнату в отеле. Ты могла бы присутствовать на конференции, а вечера мы проводили бы вместе.
– О, я люблю тебя! – Пам прижалась лицом к его щеке. – Теперь я понимаю, почему ты не сказал мне раньше.
Стюарт крепко обнял ее и поцеловал в шею.
– Пам, я так…
Вот тут Памела отстранилась от него и обеими руками прижала к груди сумку с учебниками, будто прикрылась щитом.
– Однако нет, Стюарт.
– Что?
Пам казалось, что ее сердце еще никогда не билось так быстро.
– Когда ты разведешься, позвони мне, и мы обо все поговорим. А до тех пор – нет. Мне нельзя с тобой встречаться.
Пам нашла слова, какие, по ее представлению, произнесла бы Амелия Сакс в подобных обстоятельствах. Но сможет ли она найти силы, чтобы не заплакать? Амелия плакать бы не стала. Ни за что!
Пам заставила себя улыбнуться, превозмогая душевную боль, нахлынувшую на нее вместе с одиночеством и паникой, мгновенно уничтожившими ощущение уюта. Теплое чувство остыло и превратилось в колючую льдинку на сердце.
– Но, Пам, ты для меня значишь все.
– А что значишь ты для меня, Стюарт? Ты не можешь быть для меня всем. А я на меньшее не
