подошве.
Мигель-5465, никуда не сворачивая, доходит до надгробия. Остановившись, осеняет себя крестным знамением и опускается на колени для молитвы. Потом кладет цветы рядом с четырьмя букетами, отмеченными разными стадиями увядания. Почему походы на кладбище не отражаются в Сети?
Ну конечно – он платит за цветы наличными.
Встает с колен и направляется к выходу.
Иду за ним, глубоко дыша.
И вдруг:
– Простите, сэр!
Останавливаюсь как вкопанный. Медленно оборачиваюсь. Ко мне обращается кладбищенский смотритель. Неслышно приблизился по пружинистому ковру подстриженной влажной травы. И переводит взгляд с моего лица на правую руку, которую я опускаю в карман. Он успел или не успел заметить надетую на нее желтоватую матерчатую рукавицу.
– Здрасьте, – говорю я.
– Я увидел, как вы здесь прячетесь в кустах.
Ну что ответить на это?
– Прячусь? В кустах? Я?
Взгляд кладбищенского смотрителя свидетельствует о его готовности встать на защиту своих не способных постоять за себя подопечных.
– Могу я узнать, чью могилу вы навещаете?
Имя смотрителя значится на бейджике, прицепленном к его комбинезону, но я не могу разглядеть его. Стоуни? Что это за имя такое? Я негодую. Это все из-за «них» – «тех», кто преследует меня. Из-за «них» я забываю об осторожности. Меня дезориентируют все эти помехи, информационный шум! Ненавижу «их», ненавижу «их», ненавижу…
Выдавливаю у себя на лице скорбную улыбку.
– Я друг Мигеля.
– А, вы знали Кармелу и Хуана?
– Да, знал.
Стоуни (а может, Стэнли?) раздумывает, почему я здесь, если Мигель-5465 давно ушел. Переминается с ноги на ногу. Нет, все-таки Стоуни. Рука тянется к подвешенной на поясе рации. Я не помню имена на могильных плитах. Возможно, смотритель подловил меня, и жену Мигеля зовут Роса, а сына Хосе.
Неинтересно, когда другие люди оказываются сообразительнее тебя.
Стоуни смотрит на рацию, а когда поднимает глаза, лезвие ножа уже наполовину у него в груди. Один, два, три удара. Стараюсь не попадать в грудинную кость, иначе можно палец вывихнуть, я это знаю по собственному горькому опыту. Сильно болело.
Ошеломленный смотритель проявляет неожиданную прыть. Не хватается за рану, но наваливается на меня и цепляется обеими руками за мой воротник. Я пытаюсь оторвать их, мы боремся, тянем, толкаем, исполняя танец смерти среди могил, пока его руки не отваливаются сами. Стоуни падает спиной на дорожку, извилистую полоску асфальта, ведущую к кладбищенской конторе. Его рука находит рацию, и в то же мгновение мой нож находит его шею.
Два быстрых и умелых надреза вскрывают артерию или вену, а может, ту и другую разом, и в воздух выплескивается удивительно мощный фонтан крови.
Поспешно уворачиваюсь.
– Не надо, что вы делаете? – хрипит Стоуни, зажимая рану. Поскольку его руки мне больше не мешают, проделываю ту же операцию на шее с другого бока – и не могу остановиться. Кромсаю бедного смотрителя, хотя в этом уже нет необходимости, но я взбешен, обезумел от ярости на «них», за то, что выбили меня из колеи. Вынудили воспользоваться аварийным выходом в лице Мигеля-5465. Вывели из душевного равновесия, и в результате я утратил сегодня бдительность.
Еще несколько режущих ударов ножом по горлу… Я выпрямляюсь, отступаю на шаг и с полминуты наблюдаю, как мужчина теряет сознание. Через минуту жизнь уступает место смерти.
Стою неподвижно, обессилев от этого кошмара, только хватаю ртом воздух. Плечи обвисли, чувствую себя, честно говоря, по-скотски.
Они – копы – конечно же, поймут, что это сделал я. Здесь присутствует вся необходимая информация. Убийство совершено возле могилы, где похоронены родственники работника «ССД», а после борцовского поединка с кладбищенским смотрителем я здесь, извиняюсь, так наследил, что наблюдательные детективы наверняка отыщут ниточки, тянущиеся к другим моим трансакциям. Трагикомизм ситуации в том, что у меня нет времени заметать следы.
Они догадаются, что я собирался инсценировать самоубийство Мигеля-5465 и для этого висел у него на хвосте, но кладбищенский смотритель помешал мне.
Из рации раздался трескучий голос. Кто-то вызывал на связь Стоуни. Голос звучал спокойно – обычный дежурный вызов. Но если смотритель не ответит, его очень скоро примутся разыскивать.
Я повернулся и торопливо зашагал прочь, изображая раздавленного скорбью посетителя, только что испытавшего тяжелую утрату и не ждущего от будущего ничего хорошего.
Что в общем-то довольно близко к истине.
Глава тридцатая
Новое убийство.
И никаких сомнений, что его исполнителем является «5-22».
Фамилии Райма и Селлитто значились в списке немедленного оповещения о любых случаях насильственной смерти в Нью-Йорке. Когда позвонили из следственного отдела, уже после нескольких минут разговора выяснилось, что убийство кладбищенского смотрителя совершено вблизи могилы жены и ребенка служащего «ССД», судя по всему, человеком, следовавшим за ним.
Естественно, такое множество совпадений не случайно.
Служащий, точнее, уборщик, не входил в число подозреваемых. Он остановился поболтать с другим посетителем при выходе с кладбища, когда оба услышали вопли смотрителя.
– Понятно, – кивнул Райм. – Пуласки, готов?
– Да, сэр!
– Съезди в «ССД». Постарайся установить, где находился каждый из списка подозреваемых на протяжении последних двух часов.
– Будет исполнено.
Снова вымученная улыбка. Молодому полицейскому явно не нравился этот объект.
– А ты, Сакс…
– Я поехала на кладбище осматривать место преступления, – бросила она, уже шагая к выходу.
После того как Пуласки и Сакс ушли, Райм позвонил Родни Шарнеку в отдел компьютерных преступлений нью-йоркского управления полиции. Вкратце посвятив его в обстоятельства очередного убийства, детектив изложил свое мнение о создавшейся ситуации:
– Думаю, ему сейчас позарез нужно знать, что нам стало известно о нем. Ты не проверял нашу мышеловку?
– Проверял. Никаких попыток проникнуть в файл со стороны. Был один запрос из офиса капитана Мэллоя в Большом доме. Пользователь изучал файлы в течение двадцати минут, потом вышел из системы.
Мэллой? Райм мысленно усмехнулся. Хотя Селлитто регулярно докладывает капитану – по его же указанию – о ходе расследования, тот, очевидно, не сумел перебороть в себе натуру сыщика и самостоятельно собирает всю доступную информацию. Может даже, с намерением высказать какие-то собственные соображения и замечания. Надо бы позвонить и предупредить его о том, что эти файлы служат
