Несколько раз Тим пытался ответить, посылая на той же волне устойчивые конкретные мыслеобразы. Но его ответ то ли не слышали, то ли не смогли дешифровать. Это вызывало у Тима множество вопросов, на которые он пока что даже не пытался искать ответы. Так или иначе, зов имел место. А значит, кому-то в этом мире Тим Костенко нужен. И кто бы там ни засел в тайге – именно в тайге, кругом деревья, – он хороший. И с ним не пропадешь.
Единственное, чего Тим не понимал, это зачем он кому-то понадобился. Сигнал посылала некая родственная душа. Теплая и… мохнатая на ощупь. Такой энергетический рисунок Тиму доводилось видеть очень редко, им обладали, как правило, редкие по силе и добродушию люди. Как, например, сенс и тяжелоатлет Васнецов. Правда, только пока его не «покусал» оператор Проекта. Тут-то Васнецов быстренько стал гладкий и холодный, да еще и весь в мелкую дырочку…
Тим с хрустом потянулся, задумался, не пора ли ужинать, и вдруг почувствовал, что от станции к дому идет Ольга.
Сначала Тим обрадовался. Он не ждал Ольгу раньше завтрашнего дня и успел по ней соскучиться. Потом он насторожился. Ольга была сильно не в духе, ее кто-то серьезно расстроил. И этот «кто-то» был он сам. Тим вышел из дома, пересек участок, присел на скамейку у калитки и почти сразу увидел свою любимую. Ольга, глядя под ноги, медленно шла по тропинке. Устало и расстроенно шла.
«Это я все угробил, – подумал Тим, глядя, как понуро опущены плечи девушки. – Растрепался о конце света, урод… А что делать? Пусть я лучше останусь в ее памяти очаровательным шизофреником. Умным, добрым, нежным. С которым пришлось расстаться из-за того, что обострилась его болезнь. Ведь если я уйду из ее жизни в ореоле мученика… Не скоро она тогда полюбит другого. А я все-таки обязан заботиться о ней, думать о ее будущем. Мне ведь, собственно, не о ком больше думать… Никого у меня нет». Тим почувствовал, что сейчас от этой вселенской жалости разревется, и приказал внутреннему голосу замолчать. С тех пор как на Тима навалился Проект, он стал не в меру слезлив, и это его беспокоило. Плакать он терпеть не мог и ненавидел, когда плачут другие.
– Здравствуй, – сказал он, вставая навстречу Ольге.
– Тимка… – Она подняла глаза и остановилась.
Тим взял ее руки в свои, поднес к лицу и поцеловал сначала одну, потом другую. Ольга устало потрепала его по голове, и тогда он ее крепко-крепко обнял, ткнулся носом ей куда-то в шею и затих.
– Тимка… – повторила Ольга.
В доме она сначала натыкалась на мебель, бесцельно переходя в молчании из комнаты в комнату, пока Тим не усадил ее и не спросил:
– Ну?
Ольга посмотрела на него, и Тим увидел, что ее глаза блестят от слез. Не зная, что делать, он просто рухнул перед ней на колени и замер.
– Скажи, – начала она негромко, – ты ведь не давал моего телефона никому, правда?
– Разумеется. Моя личная жизнь никого не касается. Ни при каких обстоятельствах. Если бы я собирался дать кому-то твой телефон…
– У вас с отцом похожие голоса? – перебила она его.
– Так! – Тим поднялся с колен и заходил по комнате. – Куда он тебе звонил? Домой?
– На работу. Похожие, да?
– Да не похожие они, солнышко. Одинаковые. По телефону вообще не отличишь.
– Понимаешь… Я сначала решила, что это ты звонишь, чтобы меня разыграть. А он сказал, что он твой отец…
Тим, заложив руки за спину, глядел в окно. Солнце ушло за горизонт, но Тим и сквозь толщу земли прекрасно видел его белый плоский диск.
– Значит, папочка… – вздохнул Тим. – И что он сказал? Чтобы я шел сдаваться? Да?
– Тима… – прошептала Ольга. – Иди ко мне, пожалуйста. Обними меня. Мне страшно, Тим.
Тим сел рядом и прижал девушку к себе, чувствуя, как сильно бьется у нее сердце.
– А я ведь тебе не верила… – услышал он. – Да… Тебя ждут завтра. Он не сказал так прямо «сдаваться». Он только сказал, что если ты не хочешь за решетку, то должен прийти… Знаешь, Тим, он был ужасно злой. Я думала, он меня просто съест. Из трубки выскочит и загрызет. Но он только прорычал – Битцевский лесопарк, верхняя аллея, тринадцать часов. Ты должен войти в лес и идти по аллее прямо, а тебя встретят. И будет серьезный разговор. Вот так он сказал. Тим… Я не понимаю, извини, а при чем тут «за решетку»? За что?
– Ой, придумают, за что, – скривился Тим. – Вспомни, пожалуйста, он ничего больше не говорил?
– Да ничего, какие-то общие слова. Что это твой последний шанс. Еще какая-то ерунда…
– Ну-ка, милая, вспоминай все до буковки. Это может быть важно.
– Но я уже все сказала. Понимаешь, мне так страшно было… Ну, он сказал – передай Тиму, что если не хочет за решетку, должен прийти тогда-то и туда-то. С ним будет серьезный разговор. Это его последний шанс. Я хотела переспросить насчет места, ну, чтобы не перепутать, а он сказал – не бойся, Тимка место знает лучше всех, не застрянет…
– Есть! – воскликнул Тим.
– Что? – обескураженно пробормотала Ольга.
– Путь отхода! Не-ет, папуля мой, конечно, сука кагэбэшная, но что-то человеческое в нем еще осталось. Хотя бы за доброе намерение спасибо тебе, папочка! – Тим возбужденно потер ладони.
– Он тебе как-то может помочь?
