Игорь терпеть не мог обижать женщин. Но так складывалось, что именно он, с его аномально острым нюхом на человеческую энергетику, всегда раньше партнерши замечал, что пора расставаться. А как только замечал, то уходил. И если вслед ему плакали, это еще было хорошо. Это означало, что он не сделал человеку слишком больно.
– …тина, – расслышал он краем уха.
– А… Да… Игорь, – пробормотал он, легонько пожимая узкую прохладную ладонь.
– Алекс! – возник откуда-то сбоку Вестгейт, расцветая и фонтанируя положительными эмоциями. Игорь неприязненно на него покосился.
– Валентина, можно просто Тина, здравствуйте… Па, оцени!
Лесник заглянул в ведро и одобрительно кивнул.
– Молодцом. Серьезный улов. Конечно, с таким инструментом, как у тебя, даже эти «чайники» много чего наловили бы…
– Ну да, как же! А вот этого? Ты гляди какой!
– Да, этого вряд ли.
Игорь, которого уже слегка отпустило, хмыкнул.
– Дайте мне кило взрывчатки, я вам все озеро выловлю, – заявил он. – Хоть я и «чайник»…
Вестгейт коротко ткнул его локтем в бок.
– Фу! – сказала девушка. – Оно и видно, что «чайник». Как не стыдно! Даже шутить так не смейте!
Лесник довольно заржал и хлопнул Игоря по плечу, будто старого знакомого.
– «Гринпис» в действии! Ты, Боец, наблюдаешь перед собой будущего инспектора-эколога. Знаешь, как стреляет? Белку в глаз, муху в нос! Ладно, Тин, он же не серьезно. Да он и взрывчатки-то сроду в руках не держал, не то что мы. Слушай, лапуля… Что-то я тебе хотел такое умное сказать…
– Что гостей кормить пора, – усмехнулась Тина. – Сделаем. Подходите, господа, минут через пятнадцать.
– Я тебя люблю, – сказал лесник серьезно.
– Подержи, – Тина сунула Вестгейту в руки удочку и ведерко, которые он схватил так радостно, будто ждал этого всю жизнь. А Тина, подпрыгнув, обхватила отца за шею и звонко чмокнула куда-то в ухо.
Она уже ускакала в дом, походя сняв с Вестгейта, будто с вешалки, свои рыбацкие причиндалы, а лесник все стоял с выражением полного блаженства на лице и ковырял пальцем в ухе.
– Удивительно, – сказал Игорь.
– Что? – спросил лесник, по-прежнему улыбаясь.
– Не верится, что тридцать лет назад вас звали Мэдмэкс.
– А-а… Это фамилия у меня подкачала. Я с детства Макс. А потом, когда появилось видео, стал Мэксом. Говорят, в молодости я здорово смахивал на Мела Гибсона, – последнее лесник произнес не без гордости.
– Это кто? Актер какой-нибудь?
– Не видел?
– Не-а.
– Оно и к лучшему. Каждому времени – свои герои.
– Вас помнят, – сказал Игорь. – Про Охотников сейчас целые исследования пишут.
– Н-да? – Мэкс глянул на Игоря недоверчиво, и тот вдруг ощутил легкое покалывание в области переносицы. Сомнений у него не осталось – рядом стоял настоящий сенс. – И что же там пишут? А впрочем, ну его… Не так уж много вы знаете. Все ведь с моих слов, ха-ха…
– Больше никого не осталось? – спросил Игорь осторожно.
– Ну почему же… Человек тридцать есть. Но их не было с нами во время штурма Техцентра. Группа Фо, учебная, сидела в Школе. Они все были молодые, ничего толком не понимали, и Мастер приказал их не брать. А мои ребята отдыхали. Из нашей «трёшки» на штурм пошли только двое – я сам и Серега Лысенко, мой аналитик. Около пятидесяти человек нас было. И собачки. А выжил только я один.
Вестгейт отвернулся и пошел к машине за сигаретами. Опять начиналась китайская грамота, которой он не понимал и понимать не желал. Или скорее не хотел принимать. Лесник рассказывал о штурме Объекта – самовольной операции команды Охотников, положившей конец психотеррору и самому факту существования психотронного оружия. Во время самоубийственного штурма погибли тридцать с лишним человек, а остальные умерли в течение следующей недели. Но их подвиг – а иначе этот поступок никто и не называл – инспирировал расследование, начатое спецслужбами буквально на следующий день. И прямо из сердца государственного аппарата был выкорчеван чудовищный Проект, имевший своей целью тотальное порабощение умов – сначала россиян, а потом и всего человечества.
Вестгейт читал об этом в самолете и сейчас мог почти дословно процитировать соответствующие главы. Все в этой истории сплелось в единый клубок. Фашистская идея «упорядочения поведенческих реакций населения методами психотронного контроля», рожденная еще большевиками. Попытка возродить идею в новом – терапевтическом – качестве уже в постсоветские годы. Побочный эффект работы Объектов – психотронных установок – открывшаяся вдруг дыра в иное измерение, из которой полезли кровожадные монстры. И Охотники – люди с собаками и ружьями, вставшие стеной на пути вторжения тварей.
И где-то в сердце этой неразберихи таилась история форсированного экстрасенса Игоря Волкова, последнего человека на Земле, способного видеть невидимое и совершать невероятное… Вестгейт открыл дверцу машины и устало повалился на сиденье, нащупывая в «бардачке» сигареты. Он вымотался, и ему было нехорошо.
