Иосиф Иванович Дик
В нашем классе
I
В первый день занятий после зимних каникул, когда в седьмом классе «Б» закончился последний урок и учительница литературы Ирина Николаевна вышла из класса, к доске вдруг выбежал председатель совета отряда Толя Гагарин.
— Ребята, тише! — взволнованно крикнул он, покрывая голосом разговоры и хлопанье парт. — Потрясающая новость! В наш класс пришло письмо! — И, улыбаясь, он театральным жестом поднял голубой хрустящий конверт и потряс им в воздухе.
— А кому пришло? Тебе? — спросил с задней парты Юра Парамонов.
— Нет, это для всех. Вот здесь так и написано: «Москва, 810-я школа. Седьмому классу «Б».
Ребята мгновенно окружили Толю.
— И обратный адрес есть? — подскочив к Толе, спросил Димка Бестужев, невысокий паренек с курчавыми черными волосами.
— Обратного адреса нет.
— Странно! — сказал Димка. — Ну-ка, открывай!
Толя поднял конверт на свет и начал осторожно срывать верхний край.
— «Уважаемые мальчики! Простите за беспокойство. Это письмо вам пишут ученицы соседней с вами 739-й школы, — прочел Толя, и все ребята затаили дыхание. — Нам очень нужен от вас один человек. Убедительно просим прислать его к нам в школу в среду в 7 часов 30 минут вечера. Ждем его для важных переговоров в пионерской комнате.
Класс с минуту молчал, потом все вдруг захохотали, запрыгали, застучали крышками парт, словно каждый только что получил удивительно радостную весть.
— Девчонки хотят с нами знакомство завести! — кричал со своей парты Юра Парамонов. — Если надо, пускай сами приходят!
— Никто туда не пойдет! — замахали руками Силкин и Маркин. — Это, наверно, подвох!
— Долой девчонок! — завопил Федя Горшков, прозванный за свой маленький рост Пипином Коротким. — Какой им человек нужен — не сказано, а раз не сказано — не пойдем!
Толя немного растерялся.
— Подождите, ребята! — сказал он. — Я так считаю: кто не хочет идти, тот не пойдет, а послать делегата нам нужно: может быть, у них там важное дело. Ну, кого пошлем?
Класс утих. Собственно говоря, каждый не прочь был бы заглянуть в женскую школу — ведь там никому не приходилось бывать, — но никто не решался первым сказать о своем желании.
А идти нужно было сейчас. Сегодня была среда, и время уже подходило к семи. Уроки окончились, и почему бы не сходить в 739-ю школу — все равно как в кино?
— Туда надо особого послать! Чтоб не подкачал! — опять крикнул Парамонов. — Девчонки все языкастые, и с ними держись! Вот Димка Бестужев пускай идет. Он по всем статьям подходит: красивый и отличник учебы!
— Эй, давай без подковырки! — сказал Димка. — А уж если кого посылать, так надо тебя. — И, обернувшись к классу, он предложил: — Ребята, а давайте Парамонова туда отправим! Пусть девчонки посмотрят, какой Геркулес у нас учится.
Это был действительно широкоплечий мальчик. Ходил он, пригнув голову и растопырив полусогнутые в локтях руки.
Федя Горшков вскочил на парту:
— Парамонова! Парамонова!
Щупленький, с оттопыренными ушами на стриженной под машинку голове, этот Горшков по неизвестным для ребят причинам обрел в классном силаче своего защитника и поэтому во всем его поддерживал.
— Нет, не подходит, — сразу отвел эту кандидатуру Толя Гагарин: — у Парамонова по физике двойка в четверти. Пускай он поменьше классической борьбой занимается!
— Никто мне этого не запретит! — ответил Парамонов. — И прошу не указывать!
— Ну и что ж, что двойка? — возразил Димка. — Мы его посылаем с педагогической целью. Девочки там его облагородят.
— Брось ты, Димка, паясничать! — сказал Толя. — Надо ведь понимать, что туда должен пойти серьезный человек.
— Значит, кого? Опять тебя посылать? И на встречу с киноартистами — тебя, и на Неделю детской книги в Колонный зал — тебя. А чего ж мы других затираем?
— Никто никого не затирает, а я не виноват, что я могу с кем хочешь разговаривать и никогда не осрамлюсь. А по существу говоря, это совсем не проблема — кого посылать в женскую школу…
— Тогда давайте пошлем Вальку Сидорова — он на балалайке играет! — воскликнул неугомонный Горшков и, выставив указательный палец правой руки, отчаянно замахал им в воздухе, будто бил по струнам балалайки.
— При чем здесь балалайка? — спросил Толя. — Я считаю, что лучше всего послать Бестужева. Димка, пойдешь?
— Бестужева! Бестужева! — закричал класс.
— Меня? — Димка удивленно поднял брови. — Мерси! Я туда и за тыщу рублей не пойду!
— Почему? — спросил Толя.
— Ну как я один пойду?
— А что там тебя, зажарят, что ли?
— Не зажарят, а все-таки.
— Хорошо. Тогда, чтобы тебе было веселее, выберем и второго человека. Ребята, у кого какие предложения?
Через пять минут решено было послать к девчонкам вместе с Димкой Бестужевым и Толю Гагарина, незаменимого участника всех заседаний, делегаций и встреч. Может быть, многие в классе и не хотели бы, чтобы Толя был делегатом, но как-то так уж повелось: предлагают Гагарина — он сам или другие, — пусть будет Гагарин. А впрочем, он действительно хорошо ораторствовал и красиво жестикулировал… Потом Толя неплохо играл на рояле и во время перемен частенько подбирал по слуху разные песенки. Это ребятам нравилось. Иной раз он исполнял и свои собственные этюды. Конечно, до настоящих композиций Толе было еще далеко, но учитель музыки, старичок Ипполит Веньяминович, который начал заниматься с Толей с девяти лет, говорил ему, что все великие композиторы творят с детства и, видимо, в Толе «божий дар». В прошлом году Ипполит Веньяминович умер, и Толя сразу же забросил музыку. Заниматься он больше ни с кем не захотел и в музыкальную школу тоже не пошел. Но о своем «божьем даре» он не забывал. А кроме всего, Толя всегда был хорошо одет. И сегодня, например, на нем были эффектная курточка с молнией, которая очень шла к его смуглому лицу и серым глазам, и отутюженные штаны кофейного цвета с задним карманом.
С Димкой дело обстояло похуже. На правом рукаве его голубоватого лыжного костюма красовалось
