Кристофер трясущимися руками достал трубку и медленно набил ее.
– Поначалу я впал в уныние: все изменилось, все жители сделались другими. Оказалось, что я никого не знаю. Я не мог с ними разговаривать: они меня просто не понимали. Тогда я начал ходить каждый вечер в клуб «Магнолия», ведь без магазина мне стало нечего делать. Однажды я вернулся домой, уже почти ничего не видя, сел примерно там, где сижу сейчас, и стал вспоминать прежние времена, старые места и людей и как выглядел мой старый дом. И когда я вспомнил его, этот сарай исчез, а на его месте появился дом.
Он раскурил трубку и несколько раз глубоко затянулся.
– Я бегал вокруг него, будто псих, и был счастлив. Но вскоре он начал исчезать и снова превратился в эту конуру. – Он постучал пальцем по захламленному столу. – Такую, как вы сейчас видите.
– Вы помните ювелирный магазин Берга?
– Конечно. Он стоял на Мэйн-стрит. Теперь на его месте плохонький пансионат, почти притон.
Бартон вынул из кармана кусочек черствого хлеба.
– Теперь понятно, почему мой компас превратился в сухарь, когда я въехал в долину. Его купили именно в ювелирном магазине Берга. – Он бросил сухарик в кучу мусора. – Так что же ваш реверс времени?
– Создание его отняло пятнадцать лет. Они сделали мои руки такими неуклюжими, что я с трудом мог паять. Много раз приходилось все переделывать. Это устройство служит для концентрации моих мыслей, моих воспоминаний. С ним я могу, словно линзой, фокусировать свои мысли. Именно так можно извлечь вещи из глубины на поверхность. Этот туман тает, и вещь становится прежней, тем, чем должна быть.
Бартон отставил свой стакан с вином; еще недавно он был наполовину полон, сейчас же в нем не осталось ни капли. Вино, которое он не успел выпить, исчезло вместе с бутылкой. Он понюхал стакан – пахло кофе.
– Солидная работа, – заметил Бартон.
– Пожалуй. Но это было нелегко. Я не до конца свободен, они по-прежнему контролируют какую-то часть меня. Жаль, что у меня нет снимка моего дома, чтобы показать вам.
Бартон перевернул пустой стакан и вытряхнул из него зернышко кофе.
– Вы, конечно, продолжаете пробовать?
– Что?
– Ну, с этим прибором. Теперь вас ничто не может остановить. Вы же можете все вернуть.
Кристофер смутился.
– Мистер Бартон, я должен вам кое-что сказать…
Впрочем, говорить не пришлось, потому что на рукав Бартона вдруг пролилось теплое вино и стекло на пальцы и запястье. В ту же секунду кофейная мельница исчезла и вместо нее появилась бутылка с мускатом, запыленная и до половины наполненная вином.
– Это длится недолго, – горько сказал Кристофер. – Не больше десяти минут. И я ничего не могу поделать.
Бартон сполоснул руки в раковине.
– И так всегда?
– Всегда. Я не могу надолго вернуть истинный облик вещи. Наверное, кишка тонка.
Бартон вытер руки грязным полотенцем.
– Но, может, так только с этой вещью? Вы пробовали свой прибор на других предметах?
Кристофер встал, подошел к буфету, порылся в ящике и вынул из него небольшую картонную коробку. Затем снова сел на пол.
– Взгляните сюда, – сказал он, открыл коробку и что-то достал из нее. Потом трясущимися руками развернул тонкую бумагу. Бартон, присев рядом, внимательно смотрел.
В бумаге оказался клубок коричневого потрепанного шнура, намотанного на щепку.
Старое лицо Кристофера прояснилось, глаза засверкали, а губы приоткрылись, пока он ласкал клубок пальцами.
– Я пытался на этом. Много раз. Пытаюсь почти каждую неделю. Много бы я дал, чтобы превратить это, но удается мне совсем ненадолго.
Бартон взял клубок из рук Кристофера.
– Что это такое, черт возьми? Похоже на обычный шнур.
Усталое лицо Кристофера посерьезнело.
– Мистер Бартон, это съемник для покрышек Аарона Нортрупа.
Бартон недоверчиво уставился на него.
– О боже!.. – вздохнул он.
– Да, это правда. Я украл его. Никто, кроме меня, не знал, что это такое, и мне пришлось его искать. Если помните, он висел над дверями Миллгейтского торгового банка.
– Да. Его повесил туда сам бургомистр. Я помню тот день, хотя и был тогда мальцом.
– Это было очень давно. Банка, разумеется, сейчас нет, на его месте стоит дамская чайная. Над ее дверью висел этот клубок, и однажды ночью я его украл. Кроме меня, он ни для кого ничего не значил. – Кристофер отвернулся, пытаясь скрыть волнение. – Никто, кроме меня, не помнит съемника Аарона Нортрупа.
На глазах Бартона тоже выступили слезы.
– Мне было всего семь лет, когда это случилось, – сказал он. – Вы видели это?
– Видел. Боб О’Нейл орал на весь город.
– Я в тот момент был в кондитерской.
– А я чинил старый «Атватер Кент», – сказал Кристофер. – И слышал этого мерзавца – он орал, как свинья, когда ее режут. Его тоже было слышно за несколько километров.
Лицо Бартона посветлело.
– Потом я увидел, что грабитель бежит мимо… Его машина не заводилась.
– Нет, он не смог завести ее от волнения. О’Нейл кричал, а тот просто бежал посреди улицы.
– С деньгами в бумажной сумке, которую держал, словно сумку с покупками.
– Он был из Чикаго, один из тамошних бандитов.
– Сицилиец. Крупный гангстер. Я видел, как он бежал мимо кондитерской и как выскочил наружу. Боб О’Нейл стоял перед банком и орал во все горло.
– А все вокруг бегали и кричали, как стадо ослов. Воспоминания Бартона все больше слабели.
– Гангстер бежал по улице Фултона, а именно там старый Нортруп менял камеру на своем «форде».
– Да, он приехал с фермы за кормом для коров. Сидел на бордюре, а рядом валялись домкрат и съемник. – Кристофер взял у Бартона клубок шнура. – Этот тип хотел его обогнуть…
– Но старый Нортруп вскочил и дал ему в лоб.
– Он был очень высокий.
– Более шести футов, но при этом худой. Длинноногий старый фермер. Он свалил мерзавца одним ударом.
– Да, удар у него был что надо… покрути-ка заводную ручку «форда». Он его чуть не убил.
– Да, съемник – тяжелая штука. – Бартон вновь взял клубок шнура и осторожно погладил его. – Значит, это и есть съемник Аарона Нортрупа. Банк заплатил ему за него пятьсот долларов, а бургомистр Клейтон повесил ее над дверями банка. Это было настоящее торжество.
– На него все сбежались.
– Я тогда держал лестницу. – Бартон вздрогнул. – Мистер Кристофер, я держал его в руках. Когда Джек Вэйкли поднялся с молотком и гвоздями, он дал мне съемник, чтобы я его подержал. Я касался его.
– Сейчас тоже, – взволнованно сказал Кристофер. – Это именно он.
Бартон долго смотрел на клубок.
– Я помню, как он выглядел, ведь я держал его. Он был тяжелый.
– О да…
Бартон встал, осторожно положил клубок на стол, снял плащ и повесил на спинку стула.
– Что вы хотите делать? – обеспокоенно спросил Кристофер.
Лицо Бартона выглядело как-то странно. На нем читалась решимость пополам с задумчивостью.
– Я вам скажу, – ответил он. – Я хочу убрать этот туман и сделать съемник таким, каким он был.
Глава 8
