Но сейчас она осторожно подошла ближе, чтобы получше разглядеть их.
Мужчины не просто стояли, они что-то делали, крича и возбужденно жестикулируя, эхо их голосов разносилось по пустым улицам. Они настолько увлеклись, что не заметили, как Мэри подошла к ним. Одного из них, старого и седого, она не знала, а другим был Тэд Бартон. Мэри удивилась, увидев его: что он делал здесь, посреди неосвещенной улицы, почему размахивал руками и кричал во весь голос?
Ряд пустых магазинов между ними выглядел как-то странно. Слабое, едва заметное сияние окружало провалившиеся крыши и веранды, а из разбитых окон сочился какой-то загадочный свет. Казалось, именно этот свет возбуждает мужчин. Они бегали взад-вперед, подпрыгивали, ругаясь и крича при этом.
Свет становился все ярче, заброшенные магазины вдруг подернулись волнами и начали стираться, как старые надписи. С каждой секундой они становились все менее заметны.
– Вот оно! – крикнул наконец старик.
Магазины исчезали. Совершенно. Их место занимало что-то другое, и это «что-то» возникало быстро. Контуры магазинов замерли, потом быстро съежились, и Мэри увидела, что появляется, занимая их место.
Это были не магазины, а какая-то поляна, поросшая травой, небольшое строение и что-то еще – расплывчатый контур в самом центре. Бартон и его коллега, необычайно возбужденные, побежали туда.
– Есть! – крикнул старик.
– Вы сделали не совсем так. Ствол должен быть длиннее.
– Вовсе нет. Подойдите сюда и сосредоточьтесь на лафете.
– Ствол не такой!
– С ним все в порядке. Помогите же мне с лафетом! И еще должна быть пирамида из пушечных ядер.
– Точно. Пять или шесть.
– И латунная табличка.
– Да, и табличка. С надписью. Но этой детали нам не восстановить.
Пока оба мужчины сосредотачивались на пушке, края парка начали исчезать, а на их месте вновь возникли магазины. Бартон заметил это, выпрямился, дико вскрикнул и вновь настроился на края парка. Махая руками и крича, он заставил магазины исчезнуть. Задрожав, они растворились, и границы парка обрели устойчивый вид.
– Тропа! – воскликнул старик. – Не забудьте о тропе.
– А как со скамейками?
– Займитесь ими, а я возьму на себя пушку.
– И не забудьте о ядрах! – Бартон сосредоточился на скамейках, он бегал взад-вперед, создавая их одну за другой. Через несколько минут было уже шесть или семь туманных зеленых скамеек, чуть мерцающих, словно звезды сквозь пелену облаков. – Как быть с мачтой? – крикнул он.
– А что с ней такое?
– Где она стояла? Я не могу вспомнить…
– Здесь, возле эстрады.
– Мне кажется, она стояла возле фонтана. Нужно припомнить получше.
Оба сконцентрировались на другой части парка, и вскоре там начал проявляться округлый туманный контур. Старая латунная колонна и бетонный фонтан. Оба восторженно закричали. Мэри восхищенно вздохнула: из фонтана медленно текла вода.
– Есть! – радостно воскликнул Бартон, размахивая чем-то металлическим. – Помните, дети часто разувались и плескались в нем.
– Конечно, помню. И все же, что с мачтой?
Потом они разделились: старик концентрировался на одном месте, Бартон на другом. Тем временем фонтан начал исчезать, и им пришлось отвлечься, чтобы вернуть его.
– А что за флаг на ней был? – спросил Бартон.
– Оба вместе.
– Нет. Флаг Конфедерации.
– Вы ошибаетесь, там был звездно-полосатый флаг.
– Я вспомнил! – Бартон наконец установил точное место, и там начали быстро проявляться небольшой бетонный постамент и туманная мачта. – Есть! – торжествующе крикнул он. – Есть!
– А теперь флаг. Не забудьте о флаге.
– Сейчас ночь, и его там не должно быть.
– Верно, на ночь его снимали. Это все объясняет.
Парк был воссоздан почти целиком. По краям он колебался и исчезал, превращаясь в ряд полуразрушенных магазинов, однако в центре был устойчив. Пушка, фонтан, эстрада, скамейки и тропки – все как надо.
– Получилось! – крикнул старик и хлопнул Бартона по спине. – Все-таки получилось!
Они обнялись, колотя друг друга по спинам, потом побежали в глубь парка, бегали по тропкам, вокруг фонтана и пушки. Бартон поднял одно ядро; Мэри подумала, что оно, должно быть, очень тяжелое. Опустив его на место, он перевел дух, потом пошатнулся и тяжело сел.
Почти одновременно оба они опустились на одну из зеленых скамеек, устало откинулись на спинку, раздвинули ноги и безвольно свесили руки. Они отдыхали, работа была сделана, и сделана хорошо.
Решив, что пора уже показаться, Мэри вышла из тени и подошла к ним.
Глава 10
Первым ее заметил Бартон. Он сел прямо, спрятал за спину съемник и настороженно уставился на девочку.
– Ты кто? – Он пытался разглядеть ее, но из-за темноты видел плохо. Только когда она приблизилась, он ее узнал. – А, ты из тех детей, что я видел у пансионата. Ты дочка доктора Мида.
– Точно, – сказала Мэри и села на скамейку напротив. – Можно мне посидеть на одной из ваших скамеек?
– Они не наши, – ответил Бартон. До него постепенно доходило, что они сделали. – Они принадлежат городу.
– Но ведь вы их создали, верно? Здорово… Никто здесь такого не может. Как вам это удалось?
– Мы не создавали их.
Бартон трясущимися руками вынул сигарету и закурил. Они с Кристофером переглянулись со страхом и недоверием: неужели действительно удалось? Неужели они и вправду воссоздали старый парк, часть бывшего города?
Бартон коснулся скамейки под собой. Она была настоящей, и они с Кристофером прочно сидели на ней. И девочка, не имевшая с этим ничего общего, тоже сидела. Нет, это не галлюцинация. Все трое сидели на скамейке, и это было лучшим доказательством.
– Ну, – буркнул Кристофер, – что вы об этом скажете?
Бартон расплылся в улыбке.
– Я не думал, что у нас получится.
Кристофер смотрел широко открытыми глазами, и ноздри его дрожали, как у лошади.
– Это все ваш дар. – Он уважительно посмотрел на Бартона. – Вы знали, как это сделать, как добраться до настоящего города.
– Мы сделали это вместе, – ответил Бартон.
Мысли его уже успокоились, но тело еще не восстановило свои силы. Чувствовал он себя совершенно опустошенным, даже руку с трудом мог поднять. Голова у него болела, а во рту ощущался тошнотворный металлический привкус.
Но они сделали то, что задумали.
Мэри была в восторге.
– Как это у вас получается? Я никогда раньше не видела, как вещи возникают из ничего. Только он может совершить такое, да и то не всегда.
Бартон устало покачал головой. Он слишком ослабел, чтобы разговаривать об этом.
