чем это грозит. Глина, использованная кем-то другим, ненадежна, я должна была оставить на ней какой-то след.
– Пожалуй, у него и вправду есть небольшое преимущество, – заметила пчела. – И все же он ударился в панику, когда мы его атаковали. Его по-прежнему можно уязвить, и он это знает.
Мэри сорвала стебелек и принялась задумчиво жевать его.
– Оба его голема пытались удрать, и одному это почти удалось. Он бежал прямо ко мне – я сидела в фургоне, – но не успел.
– А что это за человек? – спросила пчела. – Тот тип, что явился снаружи? Он единственный смог пройти через барьер. Думаешь, он подделка? Какая-нибудь проекция извне? Пока не видно, чтобы он вызвал какие-то перемены.
Мэри подняла на нее свои темные глаза.
– Пока нет, – подтвердила она. – Но, думаю, еще вызовет.
– Правда?
– Я в этом уверена. Если бы…
– Если бы что? – с интересом спросила пчела.
Глубоко задумавшись, Мэри оставила вопрос без ответа.
– Он в сложной ситуации, – буркнула она. – Он уже понял, что его воспоминания не совпадают с тем, что он здесь застал.
– Не совпадают?
– Конечно нет. Он отметил принципиальные изменения. В сущности, он помнит другой город с совершенно другими жителями. – Она убила еще одного маленького паука, который осторожно подбирался к ней, с минуту разглядывала его мертвое тело, затем добавила: – Он из тех людей, которые не успокоятся, пока не поймут, в чем дело.
– Это усложняет ситуацию, – пожаловалась пчела.
– Для кого? Для меня? – Мэри медленно встала и стряхнула траву с джинсов.
– Скорее для Питера. У него были такие большие планы.
Пчела снялась с лепестка и села на воротник рубашки Мэри.
– Наверное, он попытается что-то узнать от этого человека, – сказала она.
Мэри засмеялась.
– Конечно, попытается, – согласилась она. – Но узнает он мало – этот человек слишком растерян.
– И все же Питер попробует. Он неутомим, об этом говорит его стремление узнать все. Почти как пчела.
– Да, он неутомим, – согласилась Мэри, поднимаясь по склону к кедрам, – и в то же время слишком самоуверен. Он может потерять осторожность и плохо кончить. Стараясь узнать побольше, он может довести до того, что этот человек многое узнает сам. Думаю, он достаточно хитер и, что самое главное, должен узнать о себе все. Думаю, победа будет за ним.
Бартон убедился, что вокруг никого нет, остановился возле старомодного телефона и встал так, чтобы видеть коридор, а также все двери и лестницу в дальнем конце, и бросил в аппарат десятицентовик.
– Назовите номер, – произнес в трубке тонкий голос.
Он попросил соединить его с отелем «Кэлхаун» в Мартинсвилле, расстался еще с тремя монетами и после серии щелчков и просьб подождать услышал гудок.
– Отель «Кэлхаун», – произнес далекий голос. Заспанный мужчина медленно цедил слова.
– Я хочу поговорить с миссис Бартон из двести четвертого номера.
Очередная пауза, еще несколько щелчков. А потом…
– Тэд! – услышал он встревоженный голос Пег. – Это ты?
– Да, похоже, это я.
– Где ты? Господи, неужели ты бросишь меня в этом гнусном отеле? – В голосе Пег послышались истерические нотки. – Тэд, с меня хватит! Ты забрал машину, и я ничего не могу, не могу никуда уехать. Ты ведешь себя как сумасшедший!
Прижав трубку к губам, Бартон произнес сдавленным голосом:
– Я уже пытался тебе объяснить. Все дело в городе: он не такой, каким я его помню. Боюсь, кто-то манипулирует моим сознанием. Меня убедило в этом то, что я прочел в газетах. Даже я сам не…
– Ради бога, – прервала его Пег, – у нас нет времени разбирать твои детские иллюзии! Долго ты собираешься там торчать?
– Не знаю, – беспомощно ответил Бартон. – Я еще очень многого не понимаю. Если бы я знал больше, сказал бы тебе.
Последовала пауза.
– Тэд, – решительно сказала Пег, – если ты не вернешься сюда в течение двадцати четырех часов и не заберешь меня, я тебя брошу. У меня хватит денег, чтобы вернуться в Вашингтон; ты знаешь, у меня там есть друзья. И больше ты меня никогда не увидишь, разве что в суде.
– Ты серьезно?
– Да.
Бартон облизал губы кончиком языка.
– Пег, я должен здесь остаться. Я уже узнал кое-что; маловато, но все-таки достаточно, чтобы понять – я на верном пути. Если остаться здесь подольше, можно все выяснить. Здесь действуют какие-то силы, которые не ограничиваются…
В телефоне коротко щелкнуло – Пег бросила трубку.
Бартон повесил трубку, чувствуя пустоту в голове. Отойдя от телефона, он бессознательно пошел по коридору, держа руки в карманах. Что ж, именно этого он и боялся. Она сделает так, как сказала, и если он не поедет в Мартинсвилль сейчас, то потом ее уже там не найдет.
Небольшая фигурка появилась из-за папоротника.
– Хэлло, – спокойно произнес Питер.
Он играл какими-то черными шариками, они ползали по его рукам.
– Что это? – с отвращением спросил Бартон.
– Это? Пауки. – Питер собрал их и сунул в карман. – Вы куда-то едете? Можно мне с вами?
Этот парень был тут все время, прятался за папоротником. Странно, что Бартон его не заметил: он же проходил мимо папоротников по пути к телефону.
– Зачем?
Мальчик забеспокоился.
– Я решил показать вам свое убежище.
– Да? – Бартон старался не показать удивления, хотя сердце его забилось сильнее. Может, удастся узнать что-то еще. – Почему бы и нет? Это далеко?
– Нет, – ответил Питер и направился к двери. – Я покажу вам дорогу.
Бартон не спеша пошел за ним. На веранде никого не было, там стояли только грязно-коричневые и очень старые стулья и софа. Вспомнив, как прошлой ночью здесь прошли два странника, Бартон вздрогнул и на пробу коснулся стены веранды. Твердая. И все же двое молодых людей прошли сквозь нее, сквозь стулья и отдыхающих жителей пансионата.
А могли бы они пройти сквозь него!
– Быстрее! – крикнул Питер, стоя у желтого «паккарда» и нетерпеливо дергая за ручку.
Бартон сел за руль, мальчик – рядом с ним. Заводя машину, Бартон заметил, что мальчик старательно проверяет все уголки, приподнимает с сидений чехлы и заглядывает под них.
– Что ты ищешь? – удивленно спросил он.
– Пчел, – сопя ответил Питер. – Можно закрыть окна? Они могут залететь во время езды.
Бартон отпустил тормоз, и машина медленно выехала на главную улицу.
– А что такое с этими пчелами? Ты их боишься? Не боишься пауков, но боишься пчел?
Вместо ответа Питер коснулся своей опухшей шеи.
– Поверните направо, – сказал он, поудобнее развалился в кресле, вытянул ноги и сунул руки в карманы. – А теперь обогните улицу Джефферсона и заедьте сзади.
Из убежища Питера как на ладони были видны вся долина и окружающие ее холмы. Бартон сел прямо
