СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ ЧТО-ТО СТРАННОЕ.
Это удивило, но не сильно. По правде говоря, Джек уже неплохо представлял, что могло произойти.
Самолет прибыл в Сан-Франциско незадолго до полудня. Дальше Гамильтон ехал автобусом компании «Грейхаунд». Парадная дверь его дома в Белмонте оказалась запертой, а в широком окне гостиной желтым неподвижным пятном маячила печальная рожа Прыг-Балды. Марши не видно. Но Джек почему-то сразу понял, что она дома.
Отперев дверь, Джек с порога крикнул:
– Я приехал!
Из глубины темной спальни донеслось сдавленное рыдание.
– Дорогой, я умираю!.. – Марша беспомощно копошилась в затемненной комнате. – Я не могу к тебе выйти. И не смотри на меня. Пожалуйста, не смотри!
Гамильтон снял трубку телефона и набрал номер.
– Приезжай ко мне домой, – приказал он Биллу Лоузу. – И всех из нашей группы обзвони, кого сможешь. Джоан Рейсс, женщину с сыном, Макфифа – если он отыщется…
– Эдит Притчет с сыном еще в больнице, – ответствовал Лоуз. – Только богу известно, где могут быть остальные. А почему так срочно?..
Извиняющимся тоном он добавил:
– Я, видишь ли, с похмелья.
– Тогда сегодня вечером!..
– Давай завтра? В воскресенье тоже будет неплохо. А что случилось-то?
– Мне кажется, я раскусил суть нашей переделки, – сообщил Гамильтон.
– Как раз когда мне начинает нравиться!..
Дальше Лоуз заговорил, подражая сленгу негров из гетто:
– А завтра здеся бальшой день. В Божье васкрисенье нам хотится плясать бал.
– Что с тобой?
– Ничаво, сэр. – Лоуз хмыкнул в трубку. – Вапще ничаво.
– Значит, увидимся в воскресенье! – Гамильтон повесил трубку и повернулся к спальне. – Выходи! – резко бросил он жене.
– Не выйду! – упрямо ответила Марша. – Ты не должен смотреть на меня. Я уже так решила.
Став на пороге спальни, Джек похлопал себя по карманам, ища сигареты. Напрасно: он оставил их у Силки. Не сидит ли девица по-прежнему в его «форде», через дорогу от церкви отца О’Фаррела? Вероятно, она видела их с Чарли вознесение. Но девица она ушлая, вряд ли ее это удивило. Так что страшного ничего не произошло. Разве что он потратит немало времени, прежде чем разыщет свою машину.
– Ну, малышка, иди же! – позвал он жену. – Я хочу завтракать. А если тебя пугает то, что я предполагаю…
– Это ужас какой-то! – В голосе Марши звучали отчаяние и отвращение. – Я хотела покончить с собой. Ну почему это случилось? Что я такого сделала? За что мне такое наказание?!
– Это не наказание, – заметил Джек как можно мягче. – И скоро пройдет.
– Правда? Ты уверен?
– Если только мы будем правильно действовать. Я иду с Балдой в гостиную. Мы ждем тебя.
– Он все уже видел. – Голос Марши опять задрожал. – Я ему отвратительна!..
– Коты всегда торопятся, ты знаешь…
В гостиной Джек плюхнулся на диван и принялся терпеливо ждать. Наконец из темной спальни донеслись звуки осторожных шагов. К выходу приближался неуклюжий силуэт.
Игла острой жалости пронзила Джека. Бедняжка!.. Ей ведь непонятно случившееся!
Толстая, приземистая фигура смотрела на него с порога. Несмотря на предупреждение, Джека потрясло увиденное. Сходства с Маршей у фигуры почти никакого. Неужели это раздувшееся чудовище – его жена?!.
Слезы текли по ее шершавым щекам.
– Что… что мне делать? – прошептала она.
Вскочив с дивана, Джек подбежал к жене.
– Это долго не продлится, уверяю тебя! Подобное произошло не только с тобой. Лоуз еле волочит ноги… И говорит с негритянским акцентом.
– Какое мне дело до Лоуза! Ты лучше на меня посмотри!
Происшедшие перемены могли впечатлить кого угодно. Прежде шелковистые каштановые волосы теперь висели тусклой паклей; кожа стала серой и угреватой. Тело невероятно расплылось вширь. Огрубели и распухли руки; ногти расслоились и почернели. А ноги превратились в две белые колонны, пораженные плоскостопием и обросшие мерзкой волосней. Одета Марша тоже весьма странно: свитер грубой вязки, заляпанная юбка из твида, теннисные туфли… с торчащими грязными носками. Гамильтон оглядел жену со всех сторон.
– Что ж, выходит, я абсолютно прав.
– Это Бог, наверно…
– К Богу это не имеет никакого отношения. Скорее наоборот. Имеется тут некий ветеран войн по имени Артур Сильвестр. Спятивший солдафон, уверовавший фанатично в свои шизоидные религиозные заморочки. А люди вроде тебя для него опасные радикалы. У старика весьма конкретное представление насчет того, как должен выглядеть радикал. Особенно молодая, радикально мыслящая дама вроде тебя.
Грубое лицо Марши исказилось болью.
– Я выгляжу как… как отрицательный герой мультфильма.
– Ты выглядишь так, как воображает себе Сильвестр. Он также думает, что негры непрерывно шаркают подошвами. Так что нам, я думаю, несладко придется… Если мы не выберемся из мира идиотских фантазий Артура Сильвестра как можно скорее, то нам конец.
Глава 8
Воскресным утром Джека разбудили шум и грохот, царившие в доме. Сразу припомнилось загадочное предсказание Лоуза о каком-то недобром событии, ожидавшем их в начале Божьего дня.
Из гостиной неслись рев и скрежет. Гамильтон очертя голову бросился туда и обнаружил, что телевизор непонятно как включился и экран не только ожил, а, похоже, взбесился. Картина представляла собой сумбурную круговерть красных, синих и пурпурных пятен. Из динамиков шел девятый вал убийственного рева – наверное, такие звуки должны нестись прямо из адских пределов.
Постепенно до Джека дошло, что это, скорее всего, воскресная проповедь самого Тетраграмматона.
Выключив телевизор, он прошлепал обратно в спальню. Несчастная Марша свернулась в кровати бесформенной грудой, уклоняясь от солнечного света, бившего в окно.
– Пора вставать, – сказал ей Джек. – Разве ты не слышишь, как Всевышний вопит в гостиной?
– О чем? – недовольно пробормотала Марша.
– Да ничего особенного. Покайтесь – или будете вечно прокляты. Декламация для улицы.
– Не смотри на меня! – взмолилась Марша. – Отвернись, пока я одеваюсь. Господи, какая я теперь уродина!
В гостиной снова на полную мощность включился телевизор. Никто не пытался больше прерывать эту вселенскую ругань. Стараясь не слушать и не слышать, Джек ушел в ванную и занялся бесконечным умыванием и бритьем.
Когда он вернулся в спальню и стал одеваться, у входа раздался звонок.
– Они уже здесь, – напомнил Джек Марше.
Жена, отчаянно пытаясь привести в порядок волосы, простонала:
– Не могу их видеть. Пусть они уйдут.
– Милая, – решительно сказал Джек, шнуруя ботинки, – если ты хочешь вернуть свой настоящий облик…
– Вы дома аль нет? – раздался голос Билла Лоуза. – А, понял, щас дверь толкну…
Гамильтон поспешил в гостиную. Там уже топтался Лоуз. Руки его болтались как плети, глазные яблоки
