вверх.
А Фрейя расслабилась и выплюнула капсулу с кислотой в мусорник для отходов, после чего перевела «часы».
Её слова Доскеру, Бог свидетель, были правдой. Она знала об этом, знала и не могла ничего поделать, чтобы переубедить Мэтсона.
На той стороне их могут поджидать профессионалы, и даже если они не предвидят переворот, даже если не было утечки информации и они не заметят никакой связи между этими двумя тысячами мужчин, разбросанных по всему миру, прибывших на пункты телепортации на Терре, даже в этом случае она понимала, что они в состоянии расправиться с Мэтом.
Он не был таким сильным, и они МОГЛИ справиться с ним.
Но ОН-ТО САМ верил в это. Потому что Мэт видел лишь возможность захвата власти, вздор, который глубоко засел в нем и который невозможно было выбить из него.
Предположим, это правда.
Предположим, что эта армия из трехсот человек существует.
ПРЕДПОЛОЖИМ.
Надежда и возможность успеха, ярко пылавшие в нем, толкали его вперед.
«А дети, — подумала она, летя в направлении офисов монополии, расположенных в Нью-Нью- Йорке, — распознаются по шпаргалкам.
Конечно, Мэт, ты будешь держаться за эту свою веру».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мэтсон Глазер-Холлидей обратился к приятной и имеющей довольно пышную грудь молодой секретарше:
— Меня зовут Стюарт Трент. Мою жену телепортировали рано утром, поэтому мне ужасно хочется соединиться с ней. Я так понимаю, вы уже собираетесь закрывать свое учреждение.
Она испытывающе посмотрела на этого лысого мужчину с выступающими скулами под темными, почти болезненными глазами.
— Вы уверены, мистер Трент, что желаете…
— Моя жена, — резко повторил Мэтсон. — Она уже там с пяти часов.
Потом добавил:
— У меня два чемодана. И довольно тяжелые.
И внутрь офиса «Трейлс оф Хоффман» въехала роботоподобная машина с двумя выпирающими чемоданами из настоящей воловьей кожи.
Секретарша произнесла:
— Пожалуйста, заполните эти бланки, мистер Трент. Я удостоверюсь, что техники Телепорта готовы принять еще раз, потому что, как вы уже сказали, мы уже почти закончили работу.
И, действительно, входные ворота сейчас были закрыты.
Он заполнял бланки, ощущая только бесстрастность и пустой, беспричинный… страх. Боже, это в самом деле был страх! Он действительно, в этот самый последний момент, когда Фрейю уже телепортировали на Китовую Пасть, почувствовал, как его нервная система начала вырабатывать гормоны нарастающей паники — внутренне ему хотелось вернуться назад.
Однако он каким-то образом заполнил бланки. Потому что в его фронтальной доле мозга стояло понимание того, что в тот момент, когда Фрейя отправилась туда, ВСЕ БЫЛО РЕШЕНО. В самом деле, у него не было причин посылать ее туда заранее: он знал о своих собственных колебаниях.
Мэтсон покончил с ними, когда отправил ее.
«И, подумал он, это к лучшему: должны же мы когда-то, хоть раз в жизни, побороть себя… Мы — самые опасные для себя враги».
— Вам сделают уколы, мистер Трент.
Служащая ТХЛ стояла рядом с иглами.
— Будьте добры, пожалуйста, снимите верхнюю одежду.
Она указала на небольшую гигиеническую камеру позади. Он вошел и начал снимать с себя одежду.
Затем ему сделали уколы, руки пронзила боль, и он тупо спросил себя, сделали ли они уже «Это»? Не смерть ли впрыснули ему под прикрытием профилактических уколов?
Два пожилых немецких техника, оба лысых, как дверные ручки, подобно ему самому, появились мгновением позже. У них были защитные очки — само поле, если наблюдать за ним слишком долго, постепенно разрушало роговицу.
— Мой герр, — произнес живо первый техник, — пожалуйста, снимите всю оставшуюся одежду. Sie sollen ganz unbedeckt sein. (Вы должны быть полностью раздеты). Не желательно никакого материала, препятствующему starkheit (силе) поля. Все предметы, включая ваши пакеты, будут перенесены вслед за вами через несколько минут.
Мэтсон закончил раздеваться и, объятый ужасом, последовал за ними вниз в покрытый кафелем зал, который неожиданно оказался гигантской почти пустой комнатой, он не видел ни сложной мешанины из реторт доктора Франкенштейна, ни пузырящихся котлов, — только два перпендикулярных шеста, которые, как в бетонных стенах приличного теннисного корта, были накрыты круглыми, напоминавшими кубки зажимами.
И между этими шестами ему придется стоять, словно утихомиренному буйволу, а волна поля будет проходить от одного шеста к другому и сквозь него.
И умрет ли он, если они знают, кто он такой, или нет, но Мэтсон покинет Терру, чтобы привести в гармонию свою собственную жизнь, или, во всяком случае, на тридцать шесть лет, что для него было, впрочем, то же самое.
«Боже мой, — подумал он. — Надеюсь, Фрейя уже без происшествий добралась туда».
Как бы то ни было, короткое зашифрованное донесение, отправленное ей, свидетельствовало, что с ней все в порядке.
— Мистер Трент, — сказал один из техников, одевая защитные очки, — bitte, пожалуйста, смотрите вниз, чтобы на ваши глаза не действовало излучение поля; Sie versteih'n, оно опасно для роговой оболочки глаз.
— Хорошо, — ответил он, кивая, и посмотрел вниз, приподнял одну руку, коснулся обнаженной груди, будто что-то скрывая и пытаясь защититься от того, что вдруг оглушило и слепило его и одновременно глухо било с обоих сторон. Силы, абсолютно равные, заставили его застыть неподвижно, словно на него, пока он стоял, вылили полистирол.
Любой, кто следил бы за ним, мог бы подумать, что он свободен в движениях, но Мэтсон был пойман в великолепную ловушку, созданную этой волной, проходившей от анода к катоду, и сам он ощущал себя как… ионное кольцо. Его тело притягивало поле. Он чувствовал, как оно вливалось в него словно растворяющее вещество. А затем волна слева исчезла.
Он споткнулся, непроизвольно поглядев вверх.
Двое лысых в защитных очках техника из Рейха пропали.
Он находился в гораздо меньшей комнате, и только один пожилой человек сидел за столом, не спеша раскладывая рядами огромную груду из чемоданов и упакованных, связанных пакетов.
— Ваша одежда, — начал служащий, — находится в металлической корзине справа от вас, помеченная номером 121628. Если ощущаете слабость, здесь есть раскладушка, можете прилечь.
— Я… Со мной все в порядке, — ответил Мэтсон Глазер-Холлидей и неуверенно направился к своей одежде, оделся и остановился в неопределенности.
— Здесь еще два пакета из вашего багажа, — произнес бюрократ за столом, не поднимая головы. —
