Кентфилд.
Все постепенно вставало на свои места.
С книгой в руках Рэгл быстро вернулся в столовую. Вынув из кармана ключ, он отпер чулан и широко распахнул дверь.
Чулан был пуст. В противоположной стене из прессованной, покрытой пластиком стружки зияла аккуратно вырезанная дыра. Лаз был проделан в соседнюю спальню. Все произошло в несколько минут. На полу возле отверстия валялись два похожих на сверла наконечника. Один — погнутый и искореженный. Он, по-видимому, не подошел по размеру. Вторым, вероятно, вообще не воспользовались. Работа была сделана третьим сверлом. После того как все было закончено, хозяева так торопились, что бросили инструмент тут же.
Рэгл осмотрел наконечники. Ничего подобного он никогда не видел.
Значит, делая вид, что спокойно с ним беседуют, они тем временем вырезали отверстие в стене!
«Великолепно облапошили! — засмеялся Рэгл. — Преклоняюсь!»
Он быстро обошел все комнаты. Никаких следов. Ветер хлопал дверью черного хода. Они убежали. Убежали через черный ход.
Рэгл кожей ощутил пустоту дома. Теперь в нем оставалось только два живых существа: он и собака… Собаки тоже не было. Нигде. Убежала вместе с хозяевами.
Он тоже мог убежать. В доме, наверное, где-нибудь был фонарик. Можно поискать теплое пальто. Если бы все сложилось удачно, он мог уйти далеко, пока Кессельманы вернутся с подмогой. Можно спрятаться в лесу и дождаться дня… попробовать пешком дойти до шоссе… Правда, это не одна миля.
Гнусная перспектива. Его всего передернуло. Он хотел лечь и уснуть, а не тащиться черт знает куда.
Можно… Можно было остаться в доме и с пользой провести отпущенное время — выяснить и понять как можно больше, пока его не схватят.
Да, последний вариант при любых обстоятельствах устраивал его больше всего.
Он вернулся в гостиную. Выдвигал ящики, открывал шкафы, пересматривал самые обыденные предметы.
В углу стоял телевизор, а на нем — видеомагнитофон со вставленной кассетой. Рэгл нажал кнопку, и пленка пришла в движение. Через мгновение высветился экран телевизора.
Рэгл отступил назад и стал смотреть.
На экране появился Рэгл Гамм. Сначала в фас. Потом — в профиль. Рэгл Гамм шел по обсаженной деревьями улице своего городка, мимо автостоянки, мимо площадки для игры в крикет. Крупный план: во весь экран лицо Рэгла Гамма.
Голос диктора произнес:
— Это — Рэгл Гамм.
Теперь на экране был Рэгл Гамм, одетый в спортивную рубашку и шорты, сидящий в шезлонге во дворе дома.
— Обратите внимание на специфическую манеру разговора Рэгла Гамма, — произнес диктор.
Рэгл услышал свой голос:
— …я вернусь домой раньше тебя и все сделаю. А хочешь — можешь сам заняться этим завтра. Идет?
«Что ж это они снимали черно-белый вариант? — усмехнулся Рэгл. — В цвете лучше».
Он остановил изображение. На экране был неподвижный Рэгл Гамм.
Рэгл выключил магнитофон. Изображение сжалось в светящуюся точку и погасло.
«Ничего удивительного, что все меня узнают, — подумал Рэгл. — Людей натаскивают на меня, как собак. Ладно. Теперь, когда мне будет казаться, что я сошел с ума, надо просто вспомнить эту запись. Программа натаскивания. И я — главная цель. Господи, сколько же таких копий понаделано! Для каждого магнитофона, для каждого дома, для каждой улицы. И наверное, для каждого города! Или для всего земного шара?»
Издалека донесся шум мотора. Надо было действовать.
«Времени остается немного», — подумал Рэгл.
Он добежал до двери и открыл ее. Шум усилился. Внизу, в темноте, мелькнули две зажженные фары и тотчас исчезли.
«К чему это всё? — думал Рэгл. — И кто они? Что происходит в действительности? Я должен понять».
Он кинулся обратно, осматривая все, что попадалось на пути: мебель, книги, продукты на кухне, предметы туалета, одежду в шкафах… На что все это может натолкнуть?
Он добрался до черного хода. Стиральная машина. Швабра в углу. Пачка стирального порошка. Куча журналов и газет.
Он вытаскивал без разбора, сколько захватывалось, газеты и журналы, ронял их, жадно всматривался в развороты.
В глаза бросилось число. Он замер.
10 мая 1998 года.
Это почти через сорок лет!
Он стал читать заголовки. Отрывочные, бессмысленные, привычные слова: убийство, выпуск облигаций, смерть знаменитого ученого, государственный переворот в Аргентине…
В самом низу страницы была напечатана статья под названием:
«Спор о субсидировании добычи золота на Венере».
«Тяжба во Всемирном Суде о праве собственности на Венере…» — прочитал Рэгл.
Он отбросил газету и стал листать журналы.
Журнал «Тайм» от 7 апреля 1977 года. Рэгл скрутил журналы и засунул в карман брюк.
Еще номера «Тайм». Он лихорадочно перебирал журналы, пытаясь запомнить все, что там было напечатано. Люди, мосты, живопись, медицина, хоккей… Все, весь будущий, аккуратно рассортированный мир был перед ним. Исчерпывающая сводка всех сторон жизни общества, которое еще не появилось на свет…
Которое
У него в руках были новые, современные журналы.
И шел 1998 год.
Не 1959-й.
Снаружи донесся шум остановившейся машины. Рэгл схватил оставшиеся журналы, сколько уместилось в руках, и открыл дверь черного хода, в сад.
Голоса. По саду метались тени. Мелькали лучи фонарей.
Журналы зацепились за дверь и посыпались на крыльцо. Рэгл опустился на колени и стал их собирать.
— Вот он! — послышался голос.
Луч фонаря ослепил Рэгла. Он повернулся спиной и продолжал подбирать журналы.
На одной из обложек была дата: 14 января 1996 года, а под ней фотография. Его фотография. Цветная. И подпись:
«Рэгл Гамм — человек года».
Рэгл сел на пороге, открыл журнал и нашел статью. Там было много фотографий: он в детстве, его мать и отец, Рэгл-школьник…
Он в неистовстве перевернул страницу.
Он теперешний, после Второй мировой войны… или какая там была, в которой он участвовал… в военной форме, улыбающийся в объектив…
Женщина. Его первая жена.
А дальше… какой-то искусно спланированный индустриальный комплекс с высокими, заостренными кверху, напоминающими шпили и минареты зданиями…
Кто-то вырвал журнал из рук Рэгла. Он поднял глаза и, к своему изумлению, увидел, что на людях, стаскивающих его с крыльца и волочащих куда-то, была хорошо знакомая ему светло-коричневая
