на пол. – Там, наверху, остались вещи, которые я выгрузил с корабля. Напомни, чтобы я не забыл. Мы можем перенести их вниз попозже.
И этот крупный человек с круглым лицом, заросшим синеватой щетиной, принялся стаскивать с себя шерстяное пальто.
Разглядывая «Улисса», Аллан спросил:
– Почему эта книга оказалась вместе с прочими? Она совсем другая.
– Слова в ней такие же, – сказал Шугерман. Он вставил сигарету в мундштук, искусно вырезанный из слоновой кости, и закурил. – Как идут дела, мистер Перселл? Как агентство?
– Прекрасно, – сказал он. Книга все не шла у него из головы. – Но ведь…
– Тем не менее книга порнографическая, – сказал Шугерман. – Джойс, Хемингуэй. Дегенеративный хлам. Первый Комитет по книгам, учрежденный майором, занес «Улисса» в черный список еще в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Вот. – Он подобрал пачку книг и стал бросать их Аллану на колени – одну, вторую. – Таких еще много. Романы двадцатого века. Теперь они все исчезли. Их запретили. Сожгли. Уничтожили.
– А для чего написаны эти книги? Почему их смешали с мусором? Раньше ведь так не делали, верно?
Последнее замечание позабавило Шугермана, а Гейтс загоготал и шлепнул себя рукой по колену.
– Какому МОРСу они учат? – спросил Аллан.
– Никакому, – сказал Шугерман. – Эти романы учат как раз анти-МОРСу.
– Вы их читали? – Аллан полистал «Улисса» и еще сильней изумился и заинтересовался. – Почему? Что вы в них нашли?
Шугерман задумался.
– В отличие от всего остального, это – настоящие книги.
– Что это значит?
– Трудно сказать. Они кое о чем говорят. – Лицо Шугермана расплылось в улыбке. – Перселл, я же яйцеголовый. Я назвал бы эти книги литературой. Так что меня лучше не спрашивать.
– Эти ребята, – объяснил Гейтс, дыша в лицо Аллану, – написали про то, как все было в эпоху Расточительства. – Он стукнул кулаком по книге. – В ней рассказано об этом. В ней есть все.
– Их следует хранить, – сказал Аллан. – А не выбрасывать вместе с хламом. Они необходимы как летопись истории.
– Конечно, – сказал Шугерман, – чтобы мы смогли представить себе, как люди жили в те времена.
– Это ценные книги.
– Очень ценные.
Аллан сердито воскликнул:
– В них правда!
Шугерман зашелся от смеха. Он вынул из кармана платок и вытер глаза.
– Все верно, Перселл. В них правда, единственная и неповторимая чистейшая правда. – Он вдруг перестал смеяться. – Том, дай ему книгу Джойса. В подарок от нас с тобой.
– Но ведь «Улисс» стоит десять штук! – изумился Гейтс.
– Отдай ему книгу. – Шугерман уперся, в голосе его послышались раздраженные, ворчливые нотки. – Пусть она будет у него.
– Я не могу ее взять, – сказал Аллан, – она слишком дорогая.
Он понял, что не в состоянии заплатить за книгу. У него нет десяти тысяч долларов. А еще он понял, что хотел бы ее иметь.
Шугерман долго и сердито смотрел на Аллана, чем привел его в смущение.
– МОРС, – пробормотал он наконец. – Никаких подарков. Ладно, Аллан, извини.
Он поднялся на ноги и прошел в соседнюю комнату.
– Не выпьешь ли стаканчик хереса?
– Хорошее вино, – сказал Гейтс. – Из Испании. Настоящий херес.
Шугерман вернулся с полупустой бутылкой, отыскал три стакана и разлил в них вино.
– Выпьем, Перселл. За доброту, правду и… – Он подумал. – За нравственность.
Они выпили.
***
Сделав последнюю пометку, Мальпарто дал знак техникам. Решетку откатили в сторону, и в кабинете зажегся свет. Лежавший на столе пациент заморгал и слабо пошевелился.
– А потом вы вернулись? – спросил Мальпарто.
– Да, – сказал мистер Коутс. – Я выпил три стакана хереса, а затем полетел обратно в Новейший Йорк.
– И больше ничего не произошло?
Мистер Коутс с трудом приподнялся и сел.
– Я вернулся, поставил на место скиб, взял инструменты и банку красной краски и сделал из статуи посмешище. Оставил на скамейке пустую банку и отправился домой.
Первый сеанс закончился, а Мальпарто абсолютно ничего не выяснил. С пациентом ничего не случилось ни на Хоккайдо, ни до того; он повстречал каких-то мальчишек, попытался купить бутылку шотландского виски, увидел книгу – вот и все. Никакого смысла.
– Вы когда-нибудь проходили экстрасенс-тесты? – спросил Мальпарто.
– Нет. – Пациент поморщился от боли. – У меня разболелась голова от ваших медикаментов.
– У меня есть несколько дежурных тестов, я хотел бы проверить вас по ним. Сегодня уже поздновато; может, в следующий раз. – Он решил, что в ходе терапии больше не стоит обращаться к воспоминаниям пациента. Незачем вытаскивать на поверхность позабытые переживания и события прошлого. Теперь он станет работать, обращаясь к уму мистера Коутса, а не к потаенному содержимому его сознания.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил мистер Коутс, вставая; ноги у него не гнулись.
– Кое-что. Один вопрос. Меня интересует, к чему приведет ваша шутка. Как вы считаете…
– У меня из-за нее будут неприятности.
– Я не вас имел в виду. А общество МОРСа.
Мистер Коутс подумал.
– Ни к чему. Разве что полиция теперь найдет, чем заняться. А у газет появится материал для печати.
– А для людей, которые увидят карикатуру на статую?
– Никто ничего не увидит, статую обшили досками. – Мистер Коутс потер подбородок. – Ее видела ваша сестра. И кое-кто из бойцов когорты, их выставили вокруг статуи для охраны.
Мальпарто пометил это у себя.
– Гретхен сказала, что некоторые из бойцов когорты смеялись. Статуя приобрела своеобразный вид, вы, наверное, слышали об этом.
– Слышал, – сказал Мальпарто. Потом он справится на этот счет у сестры. – Значит, они смеялись. Интересно.
– Почему?
– Да ведь бойцы когорты – штурмовики общества МОРСа. Их бросают на самую грязную работу. Когорта – оплот бдительности. И они, как правило, не смеются.
Мистер Коутс задержался у дверей кабинета.
– Мне непонятно, что это значит.
Доктор Мальпарто подумал: ясновидение. Способность предугадывать будущее.
– Встретимся в понедельник, – сказал он и взял журнал приема. – В девять. Вас устроит?
Мистер Коутс подтвердил, что его это устроит, а затем в мрачном настроении отправился на работу.
Глава 10
Стоило ему войти в кабинет, как появилась Дорис:
– Мистер Перселл, что-то случилось. Гарри Прайар хотел бы поговорить с вами.
Прайар, возглавлявший художественный отдел, занял место Фреда Ладди и временно выполнял
