– Вы закрываете свой счёт? – удивился робокассир, посмотрев сперва в книжку, а потом на чек.
– Совершенно верно.
– Разве наше обслуживание вас…
– Не твоё собачье дело, зачем и почему я закрываю свой счёт, – отрезала Зина.
В ожидании денег она опёрлась острыми локотками о конторку и чуть-чуть раскачивалась взад-вперёд. Лишь сейчас Эммануил заметил, что её кроссовки превратились в туфли на шпильках. И она стала заметно старше. Она была в яркой футболке и джинсах, зачёсанные назад волосы скрепляла воткнутая в них гребёнка. А ещё на ней были тёмные очки. Она поймала его взгляд и улыбнулась.
Она уже стала другой, подумал он. Через несколько минут они были на крыше сберегательной конторы, на отведённой для клиентов посадочной площадке; Зина искала в сумке ключи от машины.
– Хороший день, – сказала она. – Залезай, я сейчас открою тебе дверцу.
Она села на водительское место и открыла дверцу с пассажирской стороны.
– Симпатичная у тебя машина, – сказал Эммануил.
Она раскрывает своё царство постепенно, думал он. Сперва она привела меня в мой собственный сад, а теперь, ступенька за ступенькой, вводит в своё царство. Мы будем проникать в него всё глубже и глубже, и все внешние наслоения будут отпадать. А вот это, что сейчас, это только поверхность. Это околдовывание, думал он. Берегись!
– Так тебе понравилась моя машина? Я летаю на ней на работу и…
Но он её грубо оборвал:
– Ты врёшь, Зина!
– Про что это ты?
Машина взмыла в жаркое полуденное небо и влилась в поток воздушного движения. Зина задала вопрос довольно спокойно, но её улыбка погасла.
– Это только начало, – сказала она. – Я не хочу обрушивать на тебя всё сразу.
– Здесь, в этом мире, – сказал Эммануил, – ты отнюдь не маленькая девочка. Это была лишь форма, принятая тобою, твоя личина.
– А вот это уже моя настоящая форма. Честно.
– Зина, у тебя нет никакой настоящей формы, я же тебя знаю. Для тебя возможна любая форма. Ты принимаешь ту форму, которая устраивает тебя в данный конкретный момент. Ты перелетаешь от одной формы к другой легко, как мыльный пузырь.
Повернувшись к нему, но не переставая следить за движением, Зина сказала:
– Теперь ты в моём мире, Ях. Веди себя осмотрительнее.
– Я могу лопнуть твой мир, как тот самый мыльный пузырь.
– А он тут же и вернётся. Он всегда здесь. Мы же ничуть не удалились от того места, где были – там, в нескольких милях отсюда, стоит школа, куда мы с тобою ходим, а совсем рядом, в доме Элиаса, они с Хербом Ашером обсуждают сейчас, что же им делать. Пространственно это совсем не какое-то другое место, и ты это знаешь.
– Однако, – заметил Эммануил, – здесь всё живёт по твоим законам.
– Здесь нет Велиала, – сказала Зина.
Это привело его в замешательство. Он не предвидел этого, а значит, и не предвидел ситуацию во всей её полноте. Ошибиться в отдельной частности – это ошибиться во всём.
– Он никогда не проникал в моё царство, – сказала Зина, ловко прокладывая путь в кишащем машинами небе Вашингтона, округ Колумбия. – Он даже не знает о нём. Давай-ка слетаем в центр и посмотрим на японские вишни. Они как раз цветут.
– Цветут? – удивился Эммануил. – Как-то ещё рано.
– Цветут, – заверила его Зина, резко меняя курс.
– В твоём мире, – догадался он, – сейчас весна.
Из окошка он уже видел внизу россыпи нежно-розовых цветов и молодые ярко-зелёные листья. Обширные пространства сплошной зелени.
– Опусти стекло, – сказала Зина, – сейчас же не холодно.
– Тепло Пальмового Сада… – начал Эммануил.
– Сухая, испепеляющая жара, – оборвала его Зина. – Обжигающая мир и превращающая его в пустыню. Ты всегда был неравнодушен к пустыням. Послушай меня, Яхве, я покажу тебе вещи, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Ты переселился из своей пустыни в другую, засыпанную метановым снегом, где всей-то и жизни, что горстка слабоумных аборигенов да натыканные кое-где купола. Ты не знаешь ровно ничего! – Её глаза сверкали. – Ты сиднем сидел в гиблых местах и обещал своему народу убежище, которого люди так никогда и не обрели. Все твои обещания пошли прахом, и это ещё хорошо, ведь то, что ты обещал им, стало бы их проклятьем, стёрло бы их с лица земли. А теперь заткнись. Пришло моё время и моё царство; это мой мир, и в нём сейчас весна, его воздух не иссушает растения, и тебе этого тоже никто не позволит. В моём царстве ты и пальцем никого не тронешь, тебе это понятно?
– Кто ты? – спросил Эммануил.
– Меня звать Зина. Волшебница, – рассмеялась Зина.
– Я думаю… ты… – Эммануил смущённо смолк.
