И ведь выбрали.
За год комсомольская организация была успешно развалена. Никакого злого умысла – комсомол распадался по всей стране.
Но всюду свои плюсы: обзавелся связями в Свердловском райкоме ВЛКСМ. Тамошний инструктор, мой новый приятель Саша Костенко, оказался при делах, когда организовывались первые комсомольские бизнесы. Замечу, вполне серьезные: при соседнем Фрунзенском райкоме начинал свои дела Ходорковский.
У Костенко контора была менее интересная: художественно-оформительская деятельность. Теоретически – крупные госзаказы, на деле – артель художников с аэрографами. Пришлось постоять, поторговать картинками на Арбате, на Невском – кстати, полезная школа. Хотя делать это лучше в более молодом возрасте, не в двадцать пять. Но год проработал: благо, что денег в сравнении с «Гипрогором» стало больше минимум втрое.
Потом – собственный бизнес с однокурсником. Тоже связанный с художниками, а заодно и с музыкантами. Сказать сейчас кому, что участниками организованного нами концерта в ДК «Правда» были Тальков и Моисеев, причем выступали подряд, – все равно ведь никто не поверит. Еще и первое официальное сборище общества «Память» во Дворце молодежи провели, по халатности. С учетом моего еврейского происхождения – смешно вдвойне.
Так или иначе, видных галерейщиков и музыкальных продюсеров из нас не получилось. Еще через полтора года я вернулся к Костенко. Он успел постоять у истоков «Инкомбанка», а теперь пытался крутить дела в структуре банка «Фили», где формально занимал пост председателя ревизионной комиссии. Вроде бы трамплин вполне недурной, но вскоре я опять заскучал.
Знакомство с партнером
Возвращение к Костенко имело плюсы и минусы. Один из главных минусов – почти ежедневно приезжая в офис на Студенческой, занимался я натурально не пойми чем. Саша постоянно объяснял, что вот-вот запустятся новые проекты, будет много работы и денег. Структуры и впрямь плодились, как грибы после дождя – но зарплата все равно оставалась небольшой. Не то, чтобы маленькой – а именно что небольшой, не разгуляешься. Сотрудник крупной даже негосударственной компании имел в позднесоветские годы доход куда меньший, чем «вольный стрелок» уровня ниже среднего. Вот и приходилось гонять чаи, слушать умные разговоры начальства и пытаться понять – а чем я, собственно говоря, занимаюсь? Если пользоваться современным языком, такой бесконечный стартап, продолжавшийся, за все-про все, уже не первый год.
Именно при открытии очередной конторы в рамках всего этого спрута я и познакомился со своим будущим компаньоном. Макс был моложе меня на год и недавно окончил медицинский институт, за что и получил кличку Доктор. По специальности, впрочем, он успел проработать только пару месяцев – после чего сразу ударился в бизнес. Первое впечатление новый знакомый оставил самое благоприятное: веселый здоровяк, по общей стилистике что-то вроде типажа Пореченкова в роли «агента национальной безопасности».
Ну, кроме отношения к спецслужбам. Даже наоборот: спустя полгода мне стоило больших усилий объяснить специальному человеку Сергею Сергеевичу, что «мой брат Максим», к сожалению, на полгода уехал в Казахстан, а потому, увы, не сможет воспользоваться столь любезным предложением о трудоустройстве. Номер телефона был записан на странном, похожем на повестку письме, пришедшем на домашний адрес Макса. Надо отдать должное чутью Доктора: он мгновенно прибился на измену и сразу изложил мне «казахстанскую» легенду. Все правильно – на прямой вопрос «а что за место работы?» Сергей Сергеевич ответил кратко: «КГБ».
Но до всех этих конспираций и проч. оставалось еще полгода. Пока же нас с Максом просто представили друг другу как руководителей вновь создаваемой фирмы (он директор, я главбух, приказ подписан прямо у нас на глазах) и велели на следующее утро ехать в банк открывать расчетный счет. Мы с полчаса поболтали ни о чем на лестничной клетке и договорились встретиться назавтра.
Утренняя встреча получилась довольно эффектной. Мы с новоназначенным директором едва узнали друг друга. И вовсе не только потому, что виделись второй раз в жизни.
Доктор был большим фанатом спорта. Нет, не здорового образа жизни (пил как лошадь – вот только табак не курил), а просто не реже раза в неделю он играл в футбол, а практически каждый вечер – в волейбол. Как это можно сочетать с перманентным употреблением алкоголя – не спрашивайте. Можно, если тебе еще нет двадцати пяти и здоровья полно. А здоровьем Создатель Макса не обидел: запаса прочности ему еще оставалось почти на полтора десятилетия бурной жизни.
Так вот, о спорте. Вчерашний футбол отразился на товарище самым непосредственным и видимым образом: красивый свежий бланш на пол-лица. Пропустил, понимаете ли, мяч в голову. Соответственно узнать его было нелегко: накануне, при знакомстве, украшение отсутствовало.
Немногим лучше выглядел и я. Правда, по куда более банальным причинам: накануне очень крепко выпил и весь был какой-то фиолетово-лиловый. Говорить мог с трудом, и это еще мягко сказано.
В банке на такую сладкую парочку посмотрели с понятным недоверием. Но куда деваться: все документы на месте, алкоголем вроде не пахнет (привычка похмеляться пришла позднее), никаких причин для отказа. Счет открыли – правда, через полгода и закрыли: выяснилось, что начальство так и не придумало, что делать с новой конторой.
Но знакомство состоялось и, так сказать, закрепилось. Сразу после банка мы сходили попить пива и до вечера уже не расставались – сначала один кабак, потом другой. Благо денег у Макса было много: бизнес его никак не ограничивался работой на синдикат имени Костенко.
Удачная сделка
К своему бизнесу Доктор подпустил меня не сразу, причем на первых порах речь шла о сугубо подручной работе. Другой вопрос, что денег и в этом случае выходило ощутимо больше, чем у Костенко, – и я уже начинал подумывать о том, чтобы опять отправиться в свободное плавание.
Хотя, конечно, не сразу: «жирные» заказы от Макса поступали нерегулярно, преимущественно на время его отсутствия в Москве. Приходилось заниматься всякой мелочевкой, вплоть до абсурда: товарищи, работающие с сетью магазинов «Березка», иногда давали на реализацию всякую ерунду типа импортных батареек. Другой вопрос, что стоила такая батарейка примерно столько же, сколько авиабилет до Питера. Не потому, что батарейки дорогие, а просто билеты дешевые – такой вот перекос цен. В те годы новая «пятерка» («ВАЗ-2105»), к примеру, стоила как бы не дешевле импортного телевизора и была сопоставима по цене не только с видеомагнитофоном, но и с автоответчиком.
Очередное предложение Макса выглядело весьма заманчивым. Мелочь, а сто рублей – как раз треть моей месячной зарплаты, причем за пару часов. При этом даже делать ничего не надо, и криминала никакого.
Ну разве что условный криминал: то, что предлагалось, в принципе можно еще было как-то пропихнуть под уголовную статью «содержание притона и сводничество».
Нет, о проституции речи не шло, хотя особо упертый следак мог усмотреть в происходящем корыстный умысел. Максова подруга Катя очень хотела выйти замуж за богатого турка, но им, как это ни смешно, было банально негде трахаться: в интуристовские гостиницы наших девушек пускали крайне неохотно. То есть выглядела она вполне путанисто – высокого роста, длинные черные волосы, выдающаяся грудь, огромные, «с блядинкой», глаза, – но в «контингент» однозначно не входила.
Турок же вид имел крайне неубедительный, чтобы не сказать убогий. Я даже как-то расстроился, увидев его на пороге своей квартиры: маленький, щуплый, плешивый, с совершенно неблагородной сединой. На вид – не меньше пятидесяти лет (минимум вдвое старше Катьки), в каком-то дешевом
