– Ваше имя?
– Кайл Уоррен.
– Где живете?
– В Денвере.
– Где работаете?
– Безработный.
– С какой целью приехали в Блэкфилд?
Всякому терпению приходит конец: у Кайла оно истощилось после третьего вопроса.
– Послушайте, детектив… как вас там…
– Детектив Моррис. – Сидевший за ободранным столом верзила, выражением физиономии напоминавший Майка Тайсона в момент нокаута, мрачно посмотрел на Кайла.
– Так вот, детектив Моррис, во-первых, я что-то не припоминаю, чтобы мне предъявили какое-то обвинение. А во-вторых, если вы намерены в чем-то меня обвинить, то позаботьтесь об адвокате.
– Что-то ты больно ершист для безработного. – Детектив постучал ручкой по листку бумаги. – И вообще, быстрее ответишь на мои вопросы, быстрее выйдешь. А может, и не выйдешь. – Он ухмыльнулся. – Понял?
Наживать врагов среди полицейских в планы Кайла на данном этапе не входило, поэтому он лишь пожал плечами.
– Ладно, валяйте.
– Повторяю: с какой целью приехал в Блэкфилд?
– Ищу работу. Ну, и на праздник.
– А в Денвере работы на тебя не хватило? – съязвил Моррис.
– Надоело жить в большом городе, потянуло ближе к природе.
– Ладно. Справки о тебе мы наведем. Что делал вчера в парке?
– Шел поужинать в «Три луны». – Кайл не мог назвать подлинную причину того, почему оказался в парке, отклонившись от прямого маршрута, соединяющего «Фишермен инн» и «Три луны», так что рассчитывать приходилось только на невнимательность детектива. Надежда не оправдалась.
– Ты, похоже, романтик. Или был не сильно голоден, раз выбрал кружной путь? – Моррис вдруг понизил голос. – А может, это ты напал на мисс Шеппард?
– Это уже обвинение?
– Дойдем и до обвинения. – Моррис выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет «Филипп Моррис», которые курил, наверное, чтобы придать себе важности, и чиркнул зажигалкой. – Итак, во сколько ты вышел из «Фишермен инн» и кто тебя видел?
Кайл устало вздохнул.
– Я вышел из отеля примерно без четверти девять. Это может подтвердить Кейт Бенсон. Думаю, она видела, как я уходил.
– Ладно. Пойдем дальше…
Она бежала по темному тоннелю, бежала к крохотному пятнышку света, бежала, зная, что не успеет.
Шаги за спиной ближе… ближе… Она слышала надсадное, хриплое дыхание. Но чье? Свое? Или – его?
Пятнышко света не становилось ближе – наоборот, отдалялось, делалось все меньше, мутнее, растворяясь в темноте.
Она бежала, не чувствуя под собой ног, понимая, что обречена, что стоит только споткнуться…
И, разумеется, споткнулась.
Больно не было. Не было даже страшно. И лежала она не на мокрой гальке в узком туннеле, а на широкой, казавшейся бескрайней кровати.
Когда только он успел снять с нее одежду?
– Ты такая красивая. У тебя такая чудесная кожа. – Его рука опустилась ей на живот, и она содрогнулась. Палец очертил окружность вокруг впадинки пупка и медленно двинулся ниже. – Ты принадлежишь мне. Только мне, и никому больше. – Голос, звучавший только что негромко, с хрипотцой, вдруг взлетел почти до визга: – Как ты могла предать меня?! Как ты могла увлечься этим ничтожеством, Стэном Брэдли?! – Она сжалась. – Но ничего, теперь ты моя. Вся моя. Навсегда моя. – Рука мужчины задержалась между ног. – Ну же, расслабься. Так… так… Раскройся… Давай!
Она вздрогнула, как от удара плетью, и сжалась.
Он наклонился, навис над ней – огромный, сильный, с широкими плечами и могучей грудью с перекатывающимися под кожей буграми мышц.
Она приоткрыла глаза и попыталась рассмотреть его лицо, но лица не было. Глаза, нос, рот – были, но существовали как бы по отдельности, сами по себе.
Грубо и властно он раздвинул ей ноги коленом.
Она вскинула руки, чтобы защититься, оттолкнуть, и вдруг увидела, что запястья перехвачены белым шелковым шарфом. Запах жасмина ударил в нос…
– Нет!
Линда вскочила, рывком отбросив простыню, и обнаружила, что сидит на своей кровати. Сердце стучало, как колеса курьерского поезда. Ночная рубашка намокла от пота и облепила тело.
Опять этот кошмар! Боже, за что?
Часы на тумбочке показывали начало девятого. Солнце уже заглядывало в спальню через щель между неплотно сдвинутыми шторами. Безоблачное небо и отсутствие ветра обещали еще один жаркий день. Вечерняя гроза прошла стороной, уронив на город всего несколько капель. С погодой определенно творилось что-то неладное. Линда протянула руку к стакану с водой. Чертова жара. И чертов вентилятор. Она купила его всего лишь в прошлом месяце, а он уже отказывается работать и приступает к исполнению обязанностей только после того, как получит пару тумаков. Она отвесила двойную порцию и наконец-то получила в качестве вознаграждения слабый ветерок. Боже, эта погода ее доконает.
Приняв душ – к счастью, вода из крана лилась исправно, – Линда надела белый топ и джинсы цвета южного неба. Пора на работу. И еще надо выкроить время, чтобы сходить в полицию.
Она прошла в кухню.
Кухня представляла собой забитое до отказа помещение. Буфеты, полки и сервант, до краев заполненные утварью, занимали все стены. Кастрюли, сковородки, тарелки, стаканы, дуршлаги, украшенные цветной эмалью, терки, заварочные чайники, поваренные книги, кувшины, и еще много-много всего. Для хорошей хозяйки у Линды в кухне было слишком мало порядка.
Все это изобилие досталось ей в наследство от бабушки, которая любила и умела готовить. Линда помнила, что когда-то каждый уголок, каждое свободное место занимали горшочки с цветами, с потолка свисали пучки сушеных трав, а от смешавшихся пряных ароматов кружилась голова.
После смерти бабушки кухня начала приходить в упадок. Мать Линды пыталась следовать традиции, но получалось у нее плохо. Сначала исчезли требовавшие постоянного внимания цветы, потом постепенно пропали травы, опустели баночки, в которых хранились экзотические приправы, крупы, фруктовые чаи. Оставшись одна, Линда не раз порывалась привести кухню в порядок, придать ей достойный, современный вид и выбросить рухлядь, но в последний момент всегда малодушно отступала. Ну как избавиться от фарфорового чайничка в форме слоника с поднятым хоботом – пусть даже и с отбитым хвостом, – если ты еще помнишь, как бабушка наливала тебе из него ароматный густой чай с мелиссой?
Время торопило, так что Линда ограничилась чашкой растворимого кофе «Фолджерс» и бутербродом, на который ушла завалявшаяся в холодильнике ветчина и крошечный кусочек сыру. Потом, не выдержав, отправила вдогонку бутерброду кусок вишневого пирога. К черту диету!
Она усмехнулась, вспомнив, что решилась на эту бесчеловечную пытку после первого электронного письма от Роберта.
Бедняжка Роберт, пострадал ни за что! Всего лишь попытался поцеловать девушку – и на тебе, попалась недотрога! Интересно, а как бы она отреагировала, если бы то же самое сделал ее вчерашний спаситель?
– Кайл, – медленно произнесла Линда, словно пробуя имя на вкус. – Кайл…
