— Ему повезло.
— Ха! Мне тоже.
— Вы — исмаилитка?
— Нет, спасибо. У нас, католиков, хватает странных сект. — Я слышал, как она глотнула виски. — Конечно, если бы Ага-Хан сделал мне подобное предложение, я бы задумалась. Но я вижу его нечасто. Как я понимаю, вы тоже не принадлежите к числу посвященных?
— Нет.
— Вы много знаете об исмаилитах?
— Не очень. Читал кое-что.
— Я и сама не особенно просвещенный в этой области человек. Вы наверняка слышали, почему их называли «ассасинами» — или хашишинами. Они курили гашиш, что помогало им найти дорогу в рай. Но похоже, теперь с этим покончено. А жаль.
— Ха! Действительно.
— Вы знаете, что они до смерти напугали Ричарда Львиное Сердце и его воинов? А напугать Англию — это, пожалуй, кое-что. Только за одно это я отправила бы их на небеса. Вы слышали о том, как они прыгали с башен, если Горный старец повелевал им так поступить? Они безоговорочно выполняли его приказы. Прыгнуть с башни. Переодеться женщиной в целях маскировки. Годами работать при вражеском дворе и ждать приказа совершить убийство.
— Да, я читал об этом. — Я сделал большой глоток виски. — Похоже на сказки, но…
— Но что?
— Очень напоминает бен Ладена.
— Так и думала, что вы это скажете. Но знаете, старец хотел чего-то другого. Он изобретал новую концепцию рая. Это было не просто место, куда попадали после смерти, но и нечто такое, что можно было создать здесь при жизни. Знаете, что он говорил?
Я в темноте покачал головой.
— Нет ничего истинного. — Кэтлин сглотнула. — Все позволено.
Я пытался разглядеть ее лицо, но было очень темно.
— И Фаридун причастен к этому?
— О нет, что вы. Никто не был к этому причастен. Разве вы не знаете, что все это — выдумка. Исмаилиты никому не причиняют беспокойства. У них повсюду школы, фонды и благотворительные организации вроде этой.
— Получается, что Фаридун не убийца?
— Не больше чем вы, — констатировала она.
— Он говорил, что общался с Абу Зубаиром в Волла-Джора.
— Он вам это сказал?
— Так это правда?
— Да.
— И что ему сказал Абу Зубаир?
— О, думаю, это был сложный разговор. Абу Зубаир назвал его еретиком. Но этого вполне можно было ожидать, не так ли? А еще Абу Зубаир назвал его английским шпионом. Представляете? Фаридуна!
— Да, в это трудно поверить.
— И он сказал Фаридуну, что убьет его, если увидит еще раз.
— Он способен на это?
— Думаю, да.
Нас окружала тьма. Мой стакан был почти пуст.
— Скажите мне…
— Что? — спросила она.
— Существует ли истина? И действительно ли все позволено?
Кэтлин рассмеялась.
Глава 15
На краю лагеря стояла маленькая мечеть из глины и камней, с большим глиняным конусом вместо минарета, который венчал вырезанный из металла полумесяц. Она даже казалась мне в какой-то степени красивой. Имамом был чернокожий старик с белыми волосами. Он был горбат, но голос у него сохранился, и перед рассветом он громко и протяжно пел, убеждая нас, что молитва лучше сна. Затем несколькими минутами позже включался коротковолновый радиоприемник Кэтлин, и звучала классическая музыка, предварявшая выпуск новостей Би-би-си.
Если верить репортажам, которые мы слушали, то для американцев война в Афганистане разворачивалась очень медленно. По крайней мере пока. Однако сообщалось, что все идет хорошо. Американские бомбардировщики выполняли свою работу днем и ночью, поражая «тренировочные лагеря „Аль-Каиды“», которые в Вашингтоне называли «террористической инфраструктурой».
Мне было тягостно слушать это. Я узнавал о спутниковых наблюдениях и самолетах, о наших самолетах-разведчиках У-2 и о бомбардировщиках Б-52, о перехваченной информации и о беспилотных самолетах «хищник», которые летали над убежищами врага, словно гигантские стрекозы. Вашингтон действительно гордился всем этим. Но я знал, что они ничего не смогут сделать, пока война будет идти на земле. Все, что видел Вашингтон, — это здания, взрывающиеся перед объективами камер, или крошечные силуэты людей в тюрбанах, которые держали в руках ружья, группировались или перегруппировывались. А слышали они только то, что хотели слышать. Но на это нельзя полагаться, если хочешь знать, что происходит на самом деле. Такую войну надо вести, находясь непосредственно на месте действия и своими руками.
Мы с Кэтлин быстро включились в работу. Ночью, когда вокруг становилось тихо, она рассказывала мне все, что слышала от кочевников и беженцев, которые приходили в течение дня. Они располагали лишь обрывочной информацией, но, по ее словам, никто из них никогда не говорил: «Я не знаю». Поэтому многое из того, что она слышала, было выдумкой, рассказываемой, чтобы порадовать ее. Мы старались собрать информацию о ферме в пригороде Волла-Джора: кто там находится, что они замышляют и как она охраняется. Но одни рассказывали нам, что там, на ферме, были сотни незнакомцев, а другие — что их не было.
— У меня есть один человек, с которым нужно поговорить. Он иногда наведывается туда, — сказала Кэтлин однажды ночью. — Он часто бывает в Волла-Джора и достаточно умен, чтобы выяснить все, что нас интересует. Правда, прошло уже несколько недель с тех пор, как я его видела в последний раз, но в скором времени он снова должен здесь появиться.
— С удовольствием встречусь с ним, — выразил я надежду.
— О нет. Он — мой маленький секрет, — произнесла она.
Той ночью мы долго не ложились спать, разговаривая в темноте. Я рассказывал ей о Бетси и Мириам, а она просто слушала. Другой ночью мы выпили немного «материнского молока» и легли спать рано. Раз в несколько дней, поздно вечером, я просил у Кэтлин разрешения воспользоваться ее спутниковым телефоном, чтобы позвонить Бетси на работу.
Я беспокоился за нее из-за одиночества, которое съедало ее… и всех нас. Но кроме того, меня все больше и больше беспокоили мысли о контейнере, который я оставил в холодильнике в «Джамп-старт». Прошло уже много времени, и с каждым днем опасность, что его кто-нибудь обнаружит, возрастала. А если это случится, трудно представить, что тогда произойдет. Но я в это не верил. Однако я понимал, что он по- прежнему представляет смертельную угрозу — это был меч ангела смерти.
Когда Бетси брала трубку, мы разговаривали недолго и в основном об одном и том же, будто читали заранее выученный сценарий.
