— Где мои жена и ребенок?
— У них все хорошо. Очень скучают по тебе, но Бетси держится молодцом.
Каждое слово давалось мне с трудом:
— Ты видел их?
— Последний раз — на прошлой неделе.
— И ты не лжешь?
— Не лгу.
— Они знают, что я здесь?
— Никто не знает, что ты здесь. Им известно только, что ты на задании.
— Где они?
Гриффин отвел взгляд и стал смотреть в угол потолка и на пол.
— Когда ты выйдешь, мы отвезем тебя к ним.
— Когда?
— Я не могу тебе сказать.
— Тогда кто мне сможет сказать, когда я выйду?
— Возможно, президент.
Шум кондиционера наполнил комнату.
— Пока все идет хорошо, Курт. Очень хорошо. Мы остановили корабли, о которых ты нам говорил.
Я кивнул.
— Хамдулиллах, — сказал я.
— Да, — согласился Гриффин. — С твоей и с Божьей помощью.
— Хватит вешать дерьмо мне на уши.
— Это правда. Я не хочу говорить тебе, что ты спас Америку. Но, черт возьми, это действительно так! По крайней мере на данный момент.
— Так дай мне медаль.
— Когда-нибудь в другой раз.
— И вытащи меня из этой дыры.
— Скоро.
— Да.
— Давай я расскажу тебе, что случилось с кораблями.
— Это поможет мне быстрее отсюда выйти?
Он снова осмотрел углы помещения, в котором мы разговаривали.
— Возможно.
— Тогда рассказывай.
— В информации от Абу Зубаира, которую ты сообщил нам, указывалось шесть возможных целей и три корабля.
— Да.
— И на каждом корабле было по бомбе.
— Да.
— Мы захватили все три корабля.
Я кивнул.
— Мы перехватили одно грузовое судно в Ла-Манше сразу после Рождества. Его держали в течение трех дней, пока проводился «досмотр». Все это время мы пытались понять, что нам делать с тем, что мы нашли на борту в первые часы обыска.
Я кивнул:
— Нитраты? Как в Найроби или в Йемене?
— И кое-что похуже.
— Насколько хуже?
— Цезий и другие радиоактивные изотопы.
— Чертова бомба.
— И не говори. Взрыв был бы очень мощным. Возможно, в пятьдесят раз сильнее, чем в Оклахома- Сити. А потом возникла бы паника, вызванная выбросом радиации. И это было бы намного хуже. Счетчик Гейгера начал бы зашкаливать, людей прямо у них дома настигала бы медленная беззвучная смерть; всеми овладел бы ужас от возможности заражения, которое длилось бы… кто знает, сколько времени? Не исключено, что целое поколение.
— Их целью был Лондон?
— Целью была американская атомная подводная лодка, находившаяся в устье Темзы. Это идеально подходило для «Аль-Каиды»: уничтожаешь военный объект, нападаешь на символ американской мощи, терроризируешь мирных граждан и вбиваешь мощный клин между Соединенными Штатами и их ближайшим союзником — Великобританией.
— Но вы это остановили.
— Остановили. Мы наблюдали за кораблем из Джибути, а потом захватили, когда он доплыл до канала.
— А два остальных?
— Вторым оказалось грузовое судно у побережья Японии. Японские моряки потопили его во впадине глубиной в милю. Говорили, что оно было северокорейским. Говорят, что вся команда погибла. И знаешь что? Сейчас об этой истории уже совсем забыли.
— У него была какая-нибудь цель?
— Точно такая же. Американские военные корабли в районе Окинавы.
— А номер третий?
— В море постоянно исчезают корабли. Они выходят из одного порта и никогда не приходят в другой, — улыбнулся Гриффин. — Этот мы взяли сами, и гораздо тише, чем британцы или японцы. «Аль- Каида», возможно, до сих пор его ищет.
— А матросы?
— Они все утонули.
— Хорошая новость. Правда, хорошая. — Я посмотрел на путы, привязывавшие меня к стулу. — Так ты вытащишь меня отсюда или нет?
— Скоро.
— Гриффин, посмотри на меня.
— Да.
— Ты спас мне жизнь.
— Думаю, что да.
— И ты сказал, что спас Мириам и Бетси.
— Мы заботимся об их безопасности.
— Но это не удержит меня от того, чтобы убить тебя, в случае если ты лжешь. Последние два месяца я провел в аду. А в аду быстро учишься ненависти.
— Я слушаю тебя.
— Так меня вытащат отсюда?
— Да. И если кто-нибудь прислушается к моим словам, ты выберешься отсюда гораздо быстрее.
— Мне не нравится это «если».
— Мне тоже не нравится. Ты и я, Курт, мы оба впутались в это дело.
— Но я в цепях, а ты — нет.
— Это твое прикрытие.
Я посмотрел на него.
— Мы нужны тебе, Курт. А если говорить точнее, то я нужен тебе. И я нужен тебе прямо здесь и сейчас, в этом месте. Потому что эта война еще не закончилась. — Он остановился и посмотрел в угол комнаты, а потом — на поверхность стола.
— И мне придется торчать здесь всю войну?
