животных. Вам впервые показалось, что мы, люди, тоже цивилизованный народ, межзвездная раса, хотя и совершенно не похожая на молдогов. Потому вы сами закрыли границу между вами, молдогами, и нами, людьми, чтобы обсудить между собой наш статус.
— Это правда, признался Рун. — Тут вы сами правильно поняли нас самих.
— Далее, — Калли загнул еще один палец. — Вы, молдоги, обсудив положение, пришли к неслыханной идее: мы, люди, оставаясь немолдогами, являемся одновременно полноправными цивилизованными личностями. Мы сами не животные, а такие же разумные существа, как вы, молдоги. И с нами самими вы сами, следовательно, должны вести дела, соблюдая всяческую почтенность.
— Ты сам говоришь правильно, — снова бесстрастно подтвердил Рун.
— Следовательно, — Калли опустил ладонь на стол, — вы сами предприняли первый шаг к почтенным отношениям с нами, людьми. Вы сами продемонстрировали готовность с нами, людьми, как с равными дипломатические отношения, и формальным поводом для этого должно было послужить ваше официальное требование передать вам, молдогам, часть принадлежавшего нам, людям, межзвездного пространства. Вы сами хотели показать нам самим, что молдоги — гордый и храбрый народ, уверенный в своей почтенности, и ждали того же от нас самих, чтобы прийти к соглашению, удовлетворявшему обе стороны.
— Совершенно верно, — согласился адмирал Рун, — но вы сами на это требование не ответили встречным почтенным требованием, чтобы мы, молдоги, и вы, люди, путем почтенных переговоров, могли установить общую границу.
Через человека по имени Брайт вы сами неясно дали понять, что можете уступить Плеяды нам, молдогам.
— И это был поступок, который молдогами не мог быть расценен иначе, к непочтенное действие, хорошо продуманное оскорбление. Мы, люди, как бы намекали, что вы, молдоги, недостаточно почтенный народ, недостаточно храбры и могущественны, и требуете в свое владение территорию, заранее предполагая, что требованию уступят.
— Именно так и произошло, — сказал Рун, в голосе которого звучала несгибаемая твердость, насколько человек мог различать оттенки эмоций, окрашивающие голос инопланетянина. — Хотя и невольно, вы, люди, не оставили нам много выбора, как только добиваться исполнения, выдвинутого требования, которое первоначально было лишь жестом почтенности, и начать войну против вас, людей. Но ваши корабли не лучше и не хуже наших, то есть, война привела бы к взаимному уничтожению. И хотя провокация была слишком откровенной, мы сами предприняли попытку вступить в переговоры с человеком по имени Брайт.
— Который дал тебе самому понять, и не с меньшей твердостью продолжил Калли, — что только мы, люди, живущие на планетах Плеяд, в Пограничье, желаем войны и с вами, молдогами. И ты сам воспринял это утверждение как дополнительное оскорбление. Ты сам прекрасно понимал, что планеты Плеяд не выстоят против сил вашего флота даже одного дня.
— Правильно. Но нам, молдогам, удалось сдержать себя. И мы сами получили новое оскорбление. Ты сам и другие — человек по имени Брайт уверял, что все вы с планет Плеяд, — вторглись в наше пространство, на наши планеты, совершая бессмысленные и оскорбительные действия, такие как имитация мифического Демона Тьмы, якобы предвещавшего перемену аспекта почтенности. Более того, вы сами атаковали наши корабли, захватили их команды, вы нарушили рамки всякой почтенности и похитили наследников трона, угрожая прервать линию наследования семьи Барти, которая возглавляет народ молдогов, что привело бы к действительной перемене аспекта почтенности. Нашему терпению пришел конец. Дальше мы, молдоги, уступать не можем, не рискуя потерять всякую почтенность. Вы, люди, толкаете нас, молдогов, к войне — да будет так! Если только ты сам не убедишь меня самого, что есть веские причины…
Рун показал хищным костистым пальцем на заходящее солнце — жест был очень неожиданный, потому что до сих пор молдог сидел, как каменный.
— …до того, как закатится ваша главная звезда, войну с молдогами вам, людям, уже не отвратить. Войну до конца!
Рука Руна упала, как плеть.
— Но сначала скажи, — попросил Калли, — верно ли я сам истолковал смысл действий вас, молдогов?
— Ты сам истолковал наши действия правильно, — подтвердил Рун. — Но сейчас, в критический момент, какое значение может иметь твое понимание наших почтенных мотивов?
— Большое!
Голос Калли был подобен удару хлыста. Алия и Вил вздрогнули. Калли указал пальцем на молдогов.
— Я обвиняю вас, молдогов, в неумении и нежелании понять действия нас, людей, в то время как мы, люди, научились понимать ваши действия!
Обида нанесена не вам, молдогам, а нам, людям, — незаслуженная обида!
Рун, который даже не вздрогнул, хранил молчание, пока Калли не опустил указующий перст.
— Я сам жду ответа, — напомнил Рун; глаза его вновь казались глубоко запавшими. — В каком непонимании ты сам обвиняешь нас, молдогов?
— Как я уже объяснял, люди пользуются мерой правильности там, где вы, молдоги, используете меру почтенности. Когда мне самому потребовалось истолковать поступки почтенных молдогов, предъявивших права на планеты Плеяд, я не стал задавать себе самому вопрос: «Какое право имеют они требовать Плеяды?» Нет, я спросил себя: «Где и как мы, люди, затронули почтенность молдогов?». И я понял истинные причины ваших действий.
Калли перевел дыхание.
— Но вы, молдоги, и ты сам, говорящий от их имени, не сделали того же со своей стороны. Вы не спросили себя самих: «Почему люди так поступают?»
Вам, молдогам, была важна лишь ваша почтенность — поэтому никто из вас самих не увидел истинной причины наших поступков. Следовательно, в нашем конфликте виноваты вы, молдоги, и ты сам, говорящий от их имени!
Калли подался вперед.
— Скажи! — повелительно произнес он. — Кто будет считаться более почтенным среди вас, молдогов, — тот, кто пытается понять поступки своего соседа, или тот, кто таких усилий не прилагает?
Рун чуть заметно вздрогнул. Голос его утратил прежнюю твердость, но ответил он немедленно, не задумываясь:
— Двух ответов быть не может. Тот, кто прилагает усилия к пониманию, более почтенен.
— Благодарю, почтенный Рун, — холодно сказал Калли. — Таким образом, мы пришли к согласию.
— Мы пришли к согласию, — кивнул Рун. — Но теперь я сам вынужден требовать объяснения ваших действий с точки зрения правильности.
— Я сам отвечу вам самим. В тот момент, когда вы, молдоги, выдвинули свое почтенное требование, у нас, людей, наступило время перемены аспекта почтенности. То есть, в тот момент не было вождя, который мог бы говорить от имени всех людей.
— Я сам принимаю это объяснение, — сказал Рун. — Но мы, молдоги, ценим действия, а не оправдание их отсутствия.
— Тогда я сам продолжу. Поскольку не было вождя, не могло быть и ответа на ваше требование — немедленного ответа. Мы могли дать ответ только тогда, когда завершилась бы перемена аспекта почтенности. В тот момент на требовалось время, и на почтенность, ни правильность не обязывали нас людей, заявить, что мы сами временно стали народом, расколотым на две части.
— Я сам принимаю и это объяснение. — Голос Руна, лишенный какой-либо эмоциональной окраски, казался очень далеки, отрешенны.
— Следовательно, — продолжал Калли, — нужно было оттянуть время, давая молдогам понять, что мы сами переживаем время перемен и не в состоянии дать немедленный ответ.
— Мы, молдоги, ждали беспрецедентно долго, насколько это позволяла почтенность, — отреагировал Рун. — Но ты сам говоришь, что вы люди, намеренно ввели нас в заблуждение это подразумевает
