– Кроме того, – заметил Хэл. – Не хватало еще только какого-нибудь вооруженного фанатика, жаждущего первым добраться до тебя даже ценой собственной жизни, или вооруженного идиота, который только и мечтает, чтобы убить тебя, если ему представится такой случай. То, что после этого все собравшиеся здесь просто разорвут их на кусочки, не воскресит тебя к жизни.
– Не говори глупости, Хэл, – сказала Рух. Ее голос окреп. – Каким образом предполагаемый убийца мог бы узнать, что мы собираемся остановиться именно здесь, если мы и сами этого не знали? Да, Роже, это именно то, что я должна сделать… это самая малость, которую я обязана сделать для всех этих людей. Я просто выйду, чтобы они увидели меня, и тут же вернусь. Я могу опереться на Хэла.
Она уже тянулась к кнопке связи с людьми, сидящими в передней части салона машины. Джарир повернул голову, и оконное стекло между ними скользнуло вниз.
– Джарир, – обратилась к нему Рух. – Останови колонну. Я собираюсь ненадолго выйти из машины только для того, чтобы показать этим людям, что со мной все в порядке.
– Это неразумно… – начал Джарир.
– Разумно или нет, делай, как я тебе говорю. Слышишь, Джарир?
Комиссар пожал плечами. И опять его бесстрастные глаза увлажнились и потеплели.
– Эш-ша'аб, – сказал он водителю, который, повернувшись к нему, вопросительно смотрел на него. Он потянулся к панели перед собой и, коснувшись клавиши, что-то проговорил по-арабски.
Колонна замедлила ход и остановилась.
– Теперь, – Рух обратилась к Хэлу, – не будешь ли ты так любезен и не предложишь ли мне руку, Хэл. Открывай дверь, Джейсон.
Нехотя Джейсон отомкнул и распахнул заднюю дверь салона со стороны Хэла. Хэл вышел, повернулся и протянул руку, помогая выбраться Рух. Она ступила на землю, тяжело опершись о его руку.
Первые три шага она сделала, почти повиснув на его руке; но, когда они вышли из-за машины, в которой ехали, на открытое тридцатиметровое пространство, которое отделяло ее от следующей машины в колонне, Рух выпрямилась, поступь ее стала тверже и, сделав шаг-другой, она отпустила его руку, самостоятельно прошла вперед и затем остановилась чуть в стороне от Хэла, лицом к столпившимся по ту сторону дороги людям.
На протяжении всего их пути люди, которых они видели, махали руками вслед их кортежу в полном молчании. Сначала Хэлу это показалось странным, но потом он понял, что те, кто стоял вдоль дороги, должно быть, думали, что находившаяся в санитарной машине Рух вряд ли могла бы услышать их приветственные крики и в любом случае для нее было бы лучше, чтобы ее поменьше тревожили. И за время поездки он уже настолько привык к их молчанию, что совсем забыл, как может быть в иной ситуации. Но сейчас, стоя рядом с Рух и глядя на эту тысячеликую молча машущую руками толпу, он почувствовал что-то вроде страха.
Какое-то время они стояли перед теснившейся у ограждения толпой незамеченными. Глаза всех собравшихся были прикованы к санитарной машине, и мало кто обратил внимание на две одинокие фигуры, отделившиеся от одной из машин эскорта.
Затем руки людей, которые находились ближе всего к ним, вдруг в нерешительности замерли, когда они поняли, кто стоит перед ними. Словно рябь пробежала по широкой водной глади, когда медленно, один за другим, все повернулись в их сторону – они наконец узнали Рух.
Руки людей опустились. Хэлу показалось, как будто по толпе пробежал вздох, который, достигнув ее края, как волна, откатился назад, убыстряя свой бег и набирая силу, пока не превратился в один могучий рев, подобно грому, потрясший воздух вокруг них.
Рух стояла к ним лицом. Она не могла говорить из-за бушующего вокруг нее приветственного крика. Но она не смогла бы этого сделать, даже если бы они замолчали. Расстояние от нее до ближайших рядов было метров двадцать; уже несколько человек с репитерами пробирались вперед, готовые подхватить каждое ее слово и передать дальше тем, кто стоял в конце толпы. Но тут она медленно подняла свои руки, вытянув их перед собой до уровня плеч, затем так же медленно развела их в стороны, как бы благословляя их всех.
И пока она это делала, крики постепенно стихали, и вот уже весь безбрежный океан собравшихся перед ней людей затих и замер. В наступившей тишине она повернулась лицом к людям по другую сторону дороги и повторила перед ними тот же жест, и они тоже умолкли.
Рух повернулась к машине – Хэл едва успел подхватить ее – и снова тяжело оперлась о его руку. Он повел ее назад и почти на руках посадил в машину, прикрывая собой от глаз толпы.
Как только двери за ними закрылись и кортеж снова тронулся вперед, крики снова возобновились. И этот несмолкаемый оглушительный рев бился в окна машины, следуя за ними все время, пока они ехали мимо тех, кто еще не видел их вблизи, мимо необычайно плотного кордона одетых в аккуратную синюю форму и вооруженных тяжелыми энергетическими ружьями охранников, когда проезжали через ворота в высокой стене, окружавшей космодром, и дальше, когда уже выехали на относительно пустынную, протяженностью более четырех километров взлетно-посадочную полосу.
Хэл наклонился вперед и заговорил с Джариром через все еще открытое окошко в перегородке, разделявшей салон машины.
– Ты должен мне поверить на слово, – сказал он. – Я только что сам это заметил. Защитный экран, который мы планировали возвести вокруг Земли на уровне нижней орбиты, только что установлен. Через несколько часов эта весть облетит весь мир. Но сейчас, если мы через пару минут не доставим Рух на этот челнок и не взлетим, то пилоты могут получить запрет на старт от Аэрокосмического агентства.
Глаза Джарира, смотревшие на него с расстояния всего лишь нескольких сантиметров, казалось, целую вечность внимательно изучали его лицо. Они снова сияли, как два драгоценных камня.
– Мы доставим ее на борт, – сказал он. – И взлетим.
Глава 64
Как и предсказывал Роже во время их предрассветной встречи в отеле, к тому времени, как челнок вошел в причальный отсек Абсолютной Энциклопедии, Рух, окончательно выдохшаяся, уже крепко спала. Хэл на руках вынес ее в шумный, ярко освещенный отсек и передал двум прибывшими из медицинского центра Энциклопедии санитарам. Первый пилот челнока чуть ли не кричал на командира отсека:
