– Это дом трех братьев, ни один из которых не похож на тебя, – ответила Аманда.
– Я хочу сказать, почему он спросил о этом?
– Они проводят проверку, чтобы узнать, вернулись ушедшие утром из города в тот же вечер домой к комендантскому часу.
– Но что произойдет, когда они обнаружат, что нас по этому адресу даже не знают?
– Проверяющий решит, что охранник у ворот переставил цифры – или допустил в адресе еще какую- нибудь ошибку. А потом забудет об этом. Их тревожат не те, кто приходит в город, а те, кто уходят из него.
– Понятно, – кивнул Хэл. – А в таком случае куда мы направляемся?
– В каждом городе есть несколько участников сопротивления из числа ключевых фигур, – ответила Аманда. – Мы идем к одной из них, по имени Ниер. Она живет со своей матерью, и у них квартирует военный. Он – сержант, который предпочитает ночные наряды, так что обычно после заката его не бывает. В комнату, которую он занимает, они могут пустить нас переночевать; кроме того, Ниер вроде как подружилась с этим сержантом, и это дает им некоторые поблажки, в частности ежедневную проверку у них не делают.
– Она живет где-нибудь поблизости от Счастливого переулка? – поинтересовался Хэл. Аманда рассмеялась.
– На другом конце города, – ответила она. – Пошли.
Улицы Порфина были в хорошем состоянии. Аманда с Хэлом оказались в старой части города среди высоких зданий, с отделанными белым камнем фасадами. Их попутчики разошлись в разные стороны, и через некоторое время люди в балахонах из мешковины вообще стали попадаться довольно редко. Однако встречалось довольно много солдат в форме – похоже, свободных от службы, – которые или расхаживали по улицам, или входили и выходили из зданий, которые, как подумалось Хэлу, могли быть или ресторанами, или питейными заведениями. Аманда заметила, как Хэл наблюдает за явно нетрезвым солдатом.
– Алкоголь – это единственный дозволенный интоксикант причем даже для военных, – сказала она. – Вероятно, из-за трудностей, связанных с его запретом. Брожением можно почти из любых овощей получить напиток, в котором есть хотя бы немного алкоголя. И раз оккупанты не могут помешать своим же людям незаконно делать спиртное, они позволяют своим солдатам пить самое лучшее, что может произвести планета. Гражданское же население, экзоты, разумеется, не пьют; хотя за последние два года кое-кто из них и начал это делать.
– Среди войск на Сете ходила шутка, которую рассказал у нас в семье родственник, служивший там по контракту, – рассеянно произнес Хэл, снова погружаясь в воспоминания Донала. – Про то, что можно сделать спиртной напиток даже из дохлых крыс. Это, конечно, невозможно, но идея заключалась в том, чтобы уговорить новобранцев попробовать самогон, а затем рассказать им такое, от чего бы стошнило…
«Он на мгновение стал Доналом», – с некоторым удовлетворением заметила про себя Аманда. Она сознательно пыталась пробудить некоторые из этих старых воспоминаний. Та его часть, которая принадлежала Доналу, обладала весьма полезными качествами, о которых он слишком быстро забыл.
Новая часть города представляла из себя настоящие трущобы, единственной сносной чертой которых была чистота, что объяснялось закоренелыми привычками экзотов старшего поколения. Поэтому улицы и фасады зданий сохраняли относительно приличный вид. То здесь, то там в окнах были выставлены букетики цветов, а на маленькой полоске земли перед фасадом дома пытались устроить подобие клумбы.
Аманда свернула к одному из многочисленных домов, ничем не отличающихся от соседних, и постучала в дверь. Ответа не последовало. Она подождала – как показалось Хэлу, необычно долго – затем постучала снова. Они снова стали ждать. Наконец послышалось шуршание подошв по голому деревянному полу, и дверь открылась, На пороге стояла женщина за пятьдесят с исхудалым лицом. И седыми волосами коротко стриженными. Она безучастно смотрела на них.
– Марло! – сказала Аманда. – Вы узнаете меня? Я Коррин, а это Каспар, один из моих братьев. Ниер здесь? Мне хотелось бы, чтобы она познакомилась с ним.
– Нет. Ее нет.
Женщина, которую Аманда назвала Марло, ответила им и продолжала говорить нарочито громко – как будто хотела, чтобы кто-то внутри квартиры слышал ее ответ. – Она больше не живет со мной. Она теперь работает и живет в гарнизоне.
Мужской голос за ее спиной выкрикнул что-то непонятное.
– Ничего! – отозвалась она через плечо. – Просто какие-то люди спрашивают Ниер. Я сказала, что они найдут ее в казармах.
Лицо Марло внезапно исказилось в отчаянной попытке о чем-то предупредить их. Она чуть дернула подбородком, как будто делая им сигнал уйти.
Но за спиной у нее уже слышались звуки шагов. Появился довольно полный мужчина среднего роста, в черных форменных брюках и белой сорочке с расстегнутым воротом, он оттолкнул пожилую женщину в сторону. Черты его слегка веснушчатого лица были мелкими, глаза тоже маленькими; он явно не брился со вчерашнего дня. Ему было около сорока, и в его рыжих волосах пробивалась седина.
– Ну, ну, – его голос, напоминал кваканье крупной лягушки. Он не был пьян, но, судя по тому, что язык его слегка заплетался, находился на пути к этому. – Только взгляните. Огромный бычище и огромная лилия калла. И вы были друзьями нашей дорогой покойной Ниер, не так ли?
– Она едва знала Ниер. А это – ее брат, который вовсе с Ниер не знаком, – поспешно заметила Марло.
– Ну, ну, что из этого? – сказал солдат. – Я капрал Ибан. Где твои манеры, Марло? Пригласи этих добрых друзей Ниер войти!
Он отступил от двери назад.
– Я Коррин, – повторила Аманда, когда они вошли в маленькую комнатку, которая одновременно служила кухней, столовой и гостиной. – Моего брата зовут Каспар.
