Лю повернулся и, пройдя мимо костра, вернулся к Артуру. Его лицо на экране было теперь повернуто в сторону, и даже пытаться читать по губам было бы бесполезно.
– Я бы сказал, что твое предположение достаточно близко к действительности, – заметил Хэл. – Как ты думаешь, что он говорит Артуру сию минуту?
Старик медленно покачал головой.
– Это только предположение, – сказал он. – Я могу сильно ошибаться, но этот офицер явно преднамеренно ждал темноты, прежде чем позволить этим двоим увидеть друг друга. А костер определенно должен еще усилить ощущение чего-то угрожающего. Лю производит впечатление человека, который надеется использовать не только физическое, но и психологическое давление. Добиваться от кого-то ответов, заставив смотреть, как пытают другого, – един любимых приемов получения информации с тех пор как человечество начало использовать подобные методы. Идея, конечно, состоит в том, чтобы ослабить волю того, кто не хочет говорить. Здесь у него два пленника. Он может допрашивать любого всевозможными болезненными способами и удваивает вероятность получения ответов – или от допрашиваемого, или от того, кто видит процесс допроса и ожидает той же участи. Может не выдержать любой из них. Впрочем, он явно предполагает, что может точнее оценить результат попытки допроса в отношении взрослого человека, а не ребенка вроде Сее.
– Он сейчас будет угрожать Артуру пыткой, если Артур не сообщит ему, как найти других людей? Ты это имеешь в виду, не так ли? – спросил Хэл.
– Я бы так предположил, – сказал Старик просто.
Лю еще несколько минут что-то говорил Артуру, но лицо того в отличие от Сее выразило гнев и пренебрежение. Лю несколько раз указал на Сее, и Артур покачал головой. Скорее всего, подумал Хэл, тот отрицает, что сколько-нибудь знает девочку, хотя движения его губ Хэл по-прежнему прочесть не мог. В конце концов Лю повернулся и возвратился в свою палатку; а Орк с двумя из солдат тем временем начал пытать Артура.
Калас начал ругаться – негромким монотонным голосом, без перерывов – как будто он разговаривал сам с собой.
Во всяком случае, приходилось быть благодарным за то, что Орк и двое солдат заслоняли Артура и на экранах нельзя было видеть, что именно они с ним делают. Однако Сее это видеть могла – те специально заботились об этом.
Но их усилия были потрачены впустую. Она смотрела недолго – пока рот Артура не раскрылся в невольном крике, вызванном болью; а потом перестала обращать внимание на палачей. Ее лицо по- прежнему было лишено какого-либо выражения, а неподвижный взгляд сосредоточился на круглой белой палатке, в которой исчез Лю.
Старик с шумом втянул в себя воздух и сказал:
– Он совершил ошибку.
– Он? Ты имеешь в виду Лю? – спросил Хэл.
– Да, – ответил Старик. – Артур отрицал, что знает ее, а Сее ничего ему не сказала. У офицера нет никакого способа узнать, любит ли она его, или он – ее.
– Она любит Артура? – переспросил Хэл. – Амид говорил мне, что она не позволяла Артуру приближаться к ней – после того, как однажды он попытался коснуться ее!
– Все это верно, – кивнул Старик, – но все это время она, должно быть, помнила, кто он такой; и она либо любила его с прежних времен, либо начала любить его, когда он попробовал снова вступить с ней в контакт. Просто она была слишком напугана, чтобы близко подходить к нему. Посмотри сейчас на ее лицо.
Хэл отрегулировал монитор, и лицо Сее появилось на экране крупным планом. Оно было слегка повернуто в сторону палатки Лю, которой на экране не было видно, однако ругань Каласа внезапно прекратилась.
– Матерь Божья! – произнес он. Хэл также переживал потрясение от увиденного. Ощущение было странным: отсутствующее выражение лица Сее, казалось, осталось прежним. Однако упорство ее взгляда, обрело особую силу.
– Если когда-либо этот Лю попадется ей в руки – так чтобы он оказался связанным или беспомощным, ему останется надеяться лишь на Бога, – выдохнул Калас.
Старик кивнул.
– Но почему ты говоришь, что Лю совершил ошибку? – спросил Хэл.
– Она теперь – если не еще раньше – отождествила его с тем, что, как она видела, произошло, с ее родителями. Лю Ху Шен думал вызвать в девочке страх, вынуждая ее наблюдать за муками Артура. Вместо этого он развязал в ней ненависть. Ужасную ненависть против себя самого.
После долгого молчания Старик добавил:
– Кто бы подумал, что такие юные могут так сильно ненавидеть? Но жизнь наполовину превратила ее в дикое животное, а действия этого человека теперь довершили это превращение…
Глава 27
– Я не могу больше этого вынести! – хриплым голосом произнес Калас. Он внезапно встал и, шатаясь, исчез в темноте. Позади себя они услышали, как его рвет. Хэл со Стариком некоторое время сидели молча. Наконец Старик заговорил, громким голосом, но не оглядываясь.
– Пока это закончилось, – сказал он. Вскоре послышались приближающиеся шаги. Перед Хэлом появился Калас. – Мы должны что-то сделать.
– Мы сделаем. – Хэл посмотрел на экран. Тело Артура обвисло на веревках; очевидно, он был без сознания. Орк и двое солдат оставили его, когда Лю несколькими минутами раньше вышел из палатки и что-то велел им. Теперь, как было видно на экранах, они возвратились, отвязали Артура от дерева, положили на землю и связали той же веревкой.
Сее, гибкая как кошка, сумела скользнуть вниз, в сидячее положение, вместе с веревкой, которой ее
