новые земли за счет их прежних владельцев – неужели вы об этом никогда не думали? Это коснется и Уэльса, и, несомненно, Англии, также может грозить и Шотландии, стоит им только завладеть Границей.
– Тут я тоже согласен, – пробормотал Лахлан. – Золота французы дают немало; но никакой король не станет тратить золото ради одной дружбы или ради такого ненадежного соглашения, как старинный союз между Францией и Шотландией.
– Он посмотрел на Джима в упор. – Одним словом, сэр Джеймс, – я буду называть тебя так, это мне легче произнести, чем «милорд», – мы говорим о вторжении в Англию из Шотландии; оно будет оплачено французским золотом и шотландской кровью, которой прольется немало, прежде чем появится хотя бы надежда захватить Англию, – но едва ли такая надежда появится.
– Значит, вы беспокоитесь за жизнь шотландцев? – спросил Джим. – Почему же тогда ты, шотландец, явился сюда и предупреждаешь того, кто может завтра стать твоим противником, о том, что шотландцы готовят вторжение в Англию?
– Потому что Геррак имеет право знать об этом, – ответил Лахлан. – Мы все можем стать жертвами французов. Кроме того, я не друг Мак-Дугалу, который спит и видит, как втянет Шотландию в эту кровавую бойню. Я бы не возражал против вторжения в Англию, если бы оно имело шансы на успех. Но таких шансов нет.
– А почему их нет? – осведомился Джим с чрезвычайным интересом.
– Потому что проклятые французы не явятся в нужный момент! – почти выкрикнул Лахлан, стукнув кулаком по столу. – Они никогда не являлись, и теперь будет то же самое! Французы хотят, чтобы люди из наших кланов таскали для них каштаны из огня голыми руками. Пусть шотландцы завоюют Англию – вот тогда французы приплывут. И со свежими силами обрушатся на тех самых шотландцев, которые добыли для них эту землю. Как же им иначе получить выгоду?
– Ты еще не сказал, почему ты так уверен в том, что они не поступят иначе, – напомнил Дэффид.
– Потому что французы всегда были такими, – заявил Лахлан. – Они стараются подкупить шотландцев, чтобы те завоевали для них Англию. Они всегда поступали так и теперь не могут поступить иначе. Что получится, если Шотландии и Франции придется делить между собой Англию? Если до сих пор у них не было повода для войны, то теперь-то уж он будет! Разве может получиться иначе?
Странным образом акцент Лахлана то появлялся, то исчезал. Временами он говорил как все остальные. Иногда же его едва можно было понять.
– Зная англичан и французов, я тоже считаю, что иначе и быть не может. заговорил Геррак. – Милорд Джеймс, мастер лучник и сэр Брайен, если бы он здесь присутствовал, – я должен вам сказать, что разделяю точку зрения Лахланна. На Границе не может быть прочного мира между шотландцами и англичанами – в этом нас убеждает вся наша жизнь. Нет ни одного шотландца или англичанина, который охотно отдал бы свои владения французам. Несомненно, Лахлан принес нам правдивую весть. Теперь нужно обсудить не саму возможность такой войны, а то, как она начнется и что нам делать, чтобы попытаться воспрепятствовать ее продвижению на юг.
– Вам известно, откуда будет нанесен первый удар? – спросил Джим. – И какими силами? Если это будет целая армия…
– Если бы так, – вздохнул Геррак. – Боюсь, дело гораздо хуже.
– Как? Что вы имеете в виду? – удивился Джим, не понимая, почему этот могучий воин с большим опытом сражении в приграничной области говорит чуть ли не с отчаянием, хотя боевые действия еще даже не начались.
– Как? – повторил Геррак. – Очень просто. Это не армия. Это наши старые враги, с которыми вы уже встречались. Те, что ранили сэра Брайена.
– Кто? Вы имеете в виду… – проговорил Джим, желая окончательно удостовериться.
– Полые люди, – подтвердил Геррак.
Вот оно!
«В самую точку, – подумал Джим. – А полые люди, в свою очередь, марионетки в руках Темных Сил».
– Так! – произнес он. – Но я что-то не вижу тут проблемы. Сколько всего полых людей? Наверное, не более двух тысяч?
– Возможно, – согласился Геррак. – Хотя точно никто не знает. Никто из живых.
– Ну вот, видите, – продолжал Джим, чувствуя, что под действием вина становится разговорчивее, чем обычно. – Для любого вторжения из Шотландии, чтобы оно имело шансы на успех, необходимо по крайней мере тридцать тысяч человек, не так ли? Тридцать тысяч хорошо вооруженных воинов. Может быть, сорок- пятьдесят тысяч. Может, даже больше…
– Какая разница, сколько воинов в шотландской армии, – резко перебил Лахлан. – У Англии их все равно больше. Здесь главное – ударная сила. Полые люди. Что можно сделать даже с двумя тысячами, если их нельзя убить?
– Но их можно убить… – возразил Джим.
– Только на время! Если они могут воскреснуть через сорок восемь часов, значит, через сорок восемь часов они способны снова убивать смертных, которые уже не поднимутся! Как ты думаешь, почему им удается так долго удерживать Чевиот-Хиллз – и никто их оттуда не выкурит?
– Но… – начал было Джим, желая возразить, и вдруг понял, что возразить нечего. Во всяком случае, Лахлан указал на достаточно серьезную проблему. И все же Джим не представлял себе, каким образом полые люди могли бы обеспечить вторжение в глубь территории Англии и решающую победу шотландцев. Полых людей было все же слишком мало.
– Черт бы тебя побрал! – У Лахлана снова появился сильный шотландский акцент. – Как ты не понимаешь! Они не могут проиграть – я имею в виду полых людей! Если они оставят кого-нибудь одного – или для надежности нескольких – в Чевиот-Хиллз – остальных можно убивать сколько угодно, они все равно вернутся за добычей, да еще и за деньгами, которые им заплатили французы!
