– Но зачем им добыча и деньги? – изумился Джим. – Ведь они мертвецы и у них нет тел.
– Они могут быть мертвецами, – сказал Лахлан. – Но пока они живы, у них есть тела, так же как у нас, и те же потребности в пище, вине и женщинах. Это в них самое отвратительное.
– Да, конечно, – согласился Джим. – И все же…
– Все же шотландская армия не победит. Не сможет победить! Рано или поздно английские войска с помощью таких лучников, как наш валлийский друг,– ведь шотландские армии и прежде терпели поражения из-за того, что у нас нет столь же искусных лучников, – окружат и разгромят шотландцев.
Он пристально посмотрел на Дэффида, но выражение лица валлийца нисколько не изменилось.
– Все, кто не спасется бегством, погибнут. Большинство полых людей тоже погибнет; но некоторые могут спастись – захватят добычу и исчезнут перед решающей битвой. Англия сможет бросить все свои силы против шотландцев, потому что – я опять повторяю – французы не явятся! – Лахлан умолк и обвел мрачным взглядом всю компанию. – Французы ни за что не высадятся вовремя, чтобы помочь нам. Нам одним придется бороться с Англией, а эта страна больше, богаче и сильнее нашей. Защищаться от англичан мы можем, когда они появляются среди наших гор, рек и озер; но если мы пойдем на них, у нас нет шансов победить.
Каждый добрый шотландец знает это. – Он отхлебнул из своего кубка, глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее:
– Но Мак-Дугал надеется, что французы высадятся. Среди англичан начнется паника, и их силы будут расколоты; тогда мы одержим легкую победу еще раньше, чем высадятся все французы. После этого мы сможем сказать французам: «Возвращайтесь восвояси». И они, как воображает Мак-Дугал, с радостью сделают это, потому что прибыли только ради старинного союза, чтобы оказать нам помощь! – Последнюю фразу Лахлан произнес с презрительной усмешкой.
– Почему ты так уверен, что полые люди добьются успеха, напав на Англию? спросил Джим. – Конечно, они остаются мертвыми только сорок восемь часов, но все-таки их можно убить; и скорее всего англичане достаточно быстро научатся выводить их из строя, а шотландцы не много выиграют от союза с ними.
– Ты думаешь? – Лахлан снова наполнил свой кубок и взглянул на Джима. Когда вы втроем встретились с ними по пути в замок, как мне рассказывал Геррак, каким было ваше первое чувство? Чего вам больше хотелось: сражаться или бежать?
Джим оказался в затруднительном положении. Брайену и, возможно, даже Дэффиду, очевидно, хотелось скорее бежать, чем сражаться, когда они впервые увидели живые доспехи, несущиеся на них галопом на невидимых конях. Сам Джим испытывал скорее любопытство, чем страх. Однако любая попытка объяснить причину этого любопытства присутствующим завела бы его слишком далеко. Ему пришлось бы рассказать, что он явился из другого мира, где люди, увидев нечто непонятное, даже и не думали о колдовстве и привидениях.
– Конечно, встретившись с таким видением, сначала хочется бежать, ответил Джим. – Когда доспехи и оружие двигаются сами собой, это сильно смахивает на нечистую силу…
– Значит, ты согласен! – воскликнул Лахлан. – Хотя то же самое можно сказать и короче. Как же, по- твоему, поведут себя англичане, когда столкнутся с полыми людьми, никогда даже не слыхав о них прежде?
– И мы не слышали, – сухо заметил Дэффид. – Но мы не побежали. Конечно, не каждый поступит в таком случае как милорд, сэр Брайен и я.
– Именно об этом я и говорю! – продолжал Лахлан, быстро взглянув на лучника. – Полые люди зайдут далеко потому, что большинство людей побежит, едва завидев их. Если у них достаточно невидимых коней, которые, конечно, тоже призраки, всадникам будет совсем нетрудно догнать и убить убегающих. Даже одной атаки полых людей в полном вооружении на призрачных конях хватит, чтобы рассеять любое войско, противостоящее шотландцам… по крайней мере, в начале войны. – Лахлан остановился, чтобы перевести дух. Он уже почти кричал. Значит, некоторое время шотландцы во всех стычках будут одерживать победы и прорвутся в глубь Англии. Тем временем слухи о полых людях опередят их и внушат англичанам еще больший ужас. В конце концов найдутся люди, которые обнаружат, что этих призраков можно убивать, по крайней мере на время. Но к тому шотландцы окажутся уже слишком далеко от Границы, и их можно будет окружить. Как я говорил, англичанe сумеют собрать гораздо больше сил; они к тому же скоро поймут, что самый надежный и безопасный способ борьбы с полыми людьми – убивать их из луков, опять же подобно нашему другу.
Лахлан умолк, и наступила тишина. Потом заговорил Геррак:
– Надеюсь, теперь картина вам ясна, джентльмены. – Он взглянул на Джима и Дэффида. – Каков бы ни был исход, он не сулит ничего хорошего ни шотландцам, ни тем, на кого они собираются напасть; захватчики ограбят и предадут огню и мечу все земли, по которым пройдут. Есть только один способ избежать разорения, смерти и предполагаемой высадки французов: вовремя остановить полых людей. Но как их остановить, я, признаться, не знаю.
– Полых людей можно окружить и перебить, – сказал Дэффид. – Разве здесь не говорилось, что, если убить их всех до одного, они уже никогда не воскреснут?
Значит, нужно как-то собрать их в одном месте, оцепить это место силами приграничных жителей, – пожалуй, тут охотно помогут и маленькие люди – и позаботиться о том, чтобы ни один из полых людей не скрылся.
Шотландец презрительно усмехнулся.
– Лахлан, – обратился к нему Геррак, – ты всегда отличался скверными манерами, но теперь твое поведение особенно неуместно. Наши друзья всеми силами стараются помочь нам выйти из этого сложного положения. Давайте же послушаем их. Возможно, они не знают решения, но их слова могут вывести нас на правильный путь.
К удивлению Джима, лицо шотландца внезапно утратило мрачное выражение. Он выпрямился и посмотрел на Джима и Дэффида.
Простите меня, – проговорил он, обращаясь к ним, и в его голосе не осталось ни малейшего акцента. – Геррак совершенно прав. Иногда я бываю грубым керлом, и похоже, таким я был сейчас. Согласны ли вы простить меня, джентльмены?
Джим и Дэффид поспешно выразили свое согласие; Джим между тем на минутку задумался над словом «керл». В конце концов он решил, что это шотландская форма средневекового английского «carle» –
