– Разумеется, – поспешно заверил ее Джим. – Но это дело касалось магии, поэтому я и мог обсуждать его только вдвоем со Снорлом. Потом ты все узнаешь.
Приношу свои извинения, но пока это тайна.
– Ну ладно. – Лизет спустила рукава и отвернулась от огромного чана с водой, в котором плавало по меньшей мере полтонны всевозможной одежды и прочих тряпок. – Если так, то конечно… Но ловлю вас на слове. Вы расскажете мне самой первой, если хотите получить прощение за то, что не взяли меня с собой!
– Обещаю, – учтиво ответил Джим, – сделать все, чтобы ты смогла узнать об этом первой.
– Ну, благородные господа всегда обещают… Но все равно я буду ждать. Вы говорите, вам нужна моя помощь, чтобы сменить повязку сэру Брайену?
– Да, и прежде всего мне бы хотелось, чтобы ты проследила за чистотой перевязочного материала. Он должен быть как следует прокипячен, а прикасаться к нему можно только чистыми руками.
– Его носили только те слуги, что прислуживают сэру Брайену, но я уже проследила, чтобы они вымылись с мылом, так что их руки чисты, как у новорожденных Тряпки сушатся на раме у камина в верхней комнате. Мы уже можем их снять.
– Боюсь, сначала мне тоже надо вымыть руки.
– Тогда сниму сама. Не угодно ли милорду осмотреть мои руки?
Она показала их Джиму – сначала ладони, потом тыльную сторону. Ее руки были безупречно чисты, а под ногтями не было даже намека на грязь.
Джим лихорадочно пытался сочинить комплимент, который соответствовал бы духу времени.
– С тех пор как я начал заниматься магией, – сказал он наконец, – никогда еще не видел таких чистых рук!
– Пустяки, – пробормотала Лизет равнодушным тоном, но на ее щеках появился легкий румянец. – Ведь я все-таки дочь своих родителей. Мы привыкли делать все как следует. Значит, вы хотите сходить наверх?
– Да, а потом уж можно и пообедать.
– О! Милорд, я забыла! Ни в коем случае. Сэр Брайен не так уж и плохо себя чувствует и вполне может подождать, пока вы поедите. Ведь вы, верно, поститесь сегодня с самого утра. Садитесь за стол, сейчас вам подадут.
Она помчалась на кухню, и Джим не стал ее удерживать, решив не упоминать о том, что успел поесть перед уходом. Во всяком случае, усевшись за стол, он опять почувствовал голод. Осматривая со Снорлом предложенные тем места, он совершенно забыл о взятой с собой еде.
От пакета с провизией следовало каким-то образом избавиться. Возможно, проще всего сегодня вечером съесть хлеб и мясо, а содержимое бутылки вылить, только лучше не в свою глотку, поскольку вина и так приходится пить слишком много.
Вскоре принесли завтрак. Тот же хлеб, правда, с другим мясом, и, конечно, опять вино. Джим быстро расправился с едой, но вином постарался не злоупотреблять.
Все же, поднимаясь из-за стола, он подумал, что еще год назад в подобном случае выпил бы несколько меньше.
Вероятно, уже сказывалась привычка. И вряд ли стоило удивляться. Пить воду было небезопасно, и Джим искренне сочувствовал сэру Брайену, которому приходилось довольствоваться лишь жиденьким пивом. Конечно, оно не дает умереть от жажды, но этим и исчерпывались почти все его достоинства.
В разных местах оно имело различный привкус, в зависимости от тех или иных приправ, которыми могли быть и розмарин, и лук. Но повсеместно пиво оставалось слабым безвкусным напитком, хотя и почти наверняка не таким опасным, как вода.
В это же время Джим с беспокойством подумал о своей печени. Что с ней будет после нескольких лет постоянных и довольно обильных возлияний? Особенно если придется остаться здесь на всю жизнь – а ведь и он, и Энджи лучшей для себя участи и представить не могли.
Обычным средством сообщения в замке был крик. Но Джим посчитал, что звать Лизет криком, подобно тому, как это делали ее братья и отец, будет с его стороны не совсем вежливо. Джим остановился на компромиссном варианте.
– Хо! – крикнул он.
Появился слуга. Из тех, кто явно не мыл рук и не менял одежду в течение нескольких лет.
– Милорд? – Слуга слегка поклонился.
– Передай миледи Лизет, что я закончил трапезу, – сказал Джим.
– Сию минуту, милорд, – ответил слуга и бросился бегом исполнять приказание.
Через несколько секунд появилась Лизет с кучей чистого белья в руках. Джим хотел предложить ей свою помощь и сложить белье поаккуратней, чтобы его удобнее было нести, но, взглянув на свои руки, передумал.
– Мы уже идем, сэр Джеймс? – спросила Лизет.
Судя по тому, что она обратилась к нему в соответствии лишь с его рыцарским званием, а не положением, Лизет уже считала себя полноправным участником предстоящей операции. Очевидно, отныне они становились сотрудниками.
– Конечно, – ответил Джим.
Они поднялись по лестнице на четвертый этаж башни и прошли по коридору к комнате, где лежал Брайен. Когда они вошли, он не спал, а слуги, все вчетвером, поили его пивом. Сэр Брайен пил и ругался на
