сквозь дверь чердака. Я хорошо вижу в темноте, но тут, на ступеньках в подвал, стояла тьма-тьмущая. Я услышал шарканье ног, а потом лязг, когда плохо различимая фигура с силой врезалась в ворота и принялась скрести металл. Сердце у меня подскочило — похоже, ламия снова была голодна. Я начал слепо тыкать в нее посохом сквозь прутья ворот.
Поначалу от моих усилий не было никакого заметного проку — я слышал, как металл стонет, когда ведьма сгибала и рвала его. Однако потом мне повезло — удар пришелся в какое-то чувствительное место, скорее всего в глаз, потому что Марсия пронзительно заверещала, отступила от ворот и, хныча, начала снова подниматься по лестнице.
Едва буран утихнет и Ведьмак придет в себя, он вернется в дом и наведет тут порядок — в этом я был уверен. Одного я не знал — когда именно это произойдет. Буран может затянуться на весь долгий день и еще более долгую ночь; не исключено даже, что мне предстоит провести здесь, на лестнице, несколько дней. И сколько раз за это время Марсия будет ломиться в ворота?
Еще дважды она нападала, а когда я отогнал ее в третий раз, отступила на лестницу и скрылась из вида. Может, пошла охотиться на крыс или мышей? Какое-то время я боролся со сном — нельзя было позволить себе уснуть, потому что ворота уже утратили часть своей прочности. Если я не буду отгонять Марсию, она быстро расправится с ними.
Да, я здорово влип. Если бы я не вернулся за книгой, то давно уже был бы в покое и безопасности в доме Эндрю, вместе с Ведьмаком и Алисой.
Глава 17
Горькая правда
На ступеньках было холодно и неудобно. По моим подсчетам, ночь уже сменилась днем. Я проголодался, во рту пересохло от жажды.
Сколько еще мне придется провести здесь? Сколько времени пройдет, прежде чем Ведьмак вернется? Что, если он все еще слишком плохо себя чувствует, чтобы прийти сюда? Потом я начал тревожиться из-за Алисы. Что, если она вернется в дом, разыскивая меня? Она-то ведь думает, что ламия по-прежнему заперта в подвале. Знать не знает, что та на чердаке и вообще свободно разгуливает по дому.
Наконец наверху послышался шум. Не отвратительное царапанье, а человеческие голоса, топот сапог в направлении подвала и такой звук, как будто по ступенькам тащат что-то тяжелое. За углом замерцал свет свечи. Я вскочил.
— Эй, Эндрю! Похоже, тут для тебя работы нет, — произнес голос, который я мгновенно узнал.
К воротам спускался Ведьмак, таща за собой обмотанную серебряной цепью дикую ламию. Рядом с ним шел Эндрю — видимо, собирался снимать замок.
— Парень, не стой, разинув рот, — сказал Ведьмак. — Открой ворота и впусти нас.
Я торопливо сделал, что мне было сказано. Хотел тут же рассказать ему о Мэг, но стоило мне открыть рот, как он покачал головой и положил мне на плечо руку.
— Давай делать все по порядку, парень. — В его голосе звучали добрые, понимающие нотки, как будто он уже знал, что именно я натворил. — Всем нам пришлось нелегко, и многое предстоит обсудить, но этим можно заняться и позже. Прежде надо сделать дело.
Эндрю со свечой спускался в подвал первым, вслед за ним мы. Когда мы добрались до живой ведьмы, Эндрю остановился, и свеча в его руке задрожала.
— Эндрю, отдай свечу парню, — распорядился Ведьмак. — И вообще поднимись-ка лучше наверх и подожди у двери, пока прибудут каменщик и кузнец. Скажешь им, что мы здесь, внизу.
Испустив вздох облегчения, Эндрю протянул мне свечу и быстро устремился наверх. Мы же продолжили спуск и вскоре оказались в подвале с низким потолком, с которого густо свисали полотнища паутины. Ведьмак зашагал прямо к яме дикой ламии. Прутья там были широко раздвинуты, и опустить ее вниз не составляло труда, что Ведьмак и собрался сделать, не откладывая.
— Держи посох наготове, парень!
Я встал рядом с ним, со свечой в правой руке и рябиновым посохом в левой.
Держа ламию над ямой, Ведьмак рывком сдернул с нее серебряную цепь. Марсия пронзительно закричала и упала во мрак. Ведьмак тут же опустился на колени и начал затягивать серебряной цепью отверстие над ямой, обвивая ею прутья. Ламия сердито шипела внизу, но не пыталась выбраться наверх. Спустя несколько мгновений дело было сделано.
— Это удержит ее до прихода каменщика и кузнеца, — сказал учитель, поднимаясь. — Теперь посмотрим, как там Мэг…
Он направился к ее яме; я шел следом со свечой в руке. Он посмотрел вниз и грустно покачал головой. Мэг лежала на спине, глядя на нас широко распахнутыми, полными гнева глазами, однако говорить не могла, поскольку цепь по-прежнему плотно обхватывала ее.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Правда, жаль. Я всего лишь…
Ведьмак вскинул руку, останавливая меня.
— Побереги свои объяснения на потом, парень. Просто мне больно видеть это…
Чувствовалось, что горло у него перехватило. Я увидел глубокую печаль у него на лице и поспешно отвернулся. Долгое время никто из нас не произносил ни звука. Наконец учитель протяжно вздохнул.
— Что сделано, то сделано, — печально произнес он, — хотя я никогда не думал, что до этого дойдет. После всех этих лет… Ладно, пойдем и займемся третьей.
Мы вернулись на лестницу, к Бесси Хилл.
— Здорово придумано, парень! — воскликнул Ведьмак, кивнув на полоску соли и железных опилок. — Отрадно видеть, что ты такой смекалистый.
Бесси Хилл медленно повернула голову влево и, похоже, попыталась заговорить. Ведьмак грустно покачал головой и кивнул на ее ноги.
— Значит, так, парень. Ты берешь за правую ногу, я за левую, и мы медленно тянем ее вниз. Осторожно, понял? Чтобы она не стукалась головой…
Так мы и сделали. Не очень-то приятное занятие: нога у Бесси была холодная, влажная и склизкая. Пока мы тащили ведьму вниз, она начала сопеть и плеваться. Правда, надолго все это не затянулось, и вскоре она уже была в своей яме. Теперь оставалось лишь заменить погнутые прутья — и все, ей на волю не выбраться.
Мы помолчали; я предположил, что Ведьмак думает о Мэг. Вскоре, однако, вдалеке послышались мужские голоса и тяжелый топот.
— Ну вот, парень, это кузнец и каменщик. Я было подумал попросить тебя разобраться с Мэг, но это неправильно, и мне не пристало увиливать от своего дела. Поэтому поднимись наверх и разожги огонь пожарче во всех комнатах нижнего этажа. Ты все сделал хорошо… Позже поговорим.
Поднимаясь, я встретился с кузнецом и каменщиком.
— Мистер Грегори в самом низу, — сказал я им.
Они стали спускаться дальше, физиономии у них были кислые. Еще бы — им предстояло жуткое дело, но его следовало сделать.
Позже я спустился вниз сказать учителю, что развел огонь. Мэг по-прежнему сидела в своей яме, но серебряная цепь была уже у Ведьмака, и он без единого слова протянул ее мне. Крышку из камня и железа поставили на место, укрепив с помощью металлических костылей, утопленных глубоко в землю.
Теперь Мэг оказалась в заточении под железными прутьями, так же надежно отрезанная от мира, как остальные ведьмы. Мистеру Грегори наверняка было очень тяжело делать это, и все-таки он не отступил. Почти целая жизнь потребовалась ему, чтобы решиться на это, но в конце концов он связал Мэг.
Когда кузнец и каменщик закончили свои труды и отбыли, дело уже шло к вечеру. Закрыв за ними дверь, Ведьмак посмотрел на меня, почесывая подбородок.
— Прежде чем поесть, надо еще одно дело сделать, парень. Поднимись на чердак и наведи там порядок.
