открытым ртом и едва не опрокинулся на спину.
– Шайв…
Он обнял шар обеими руками и беззвучно заплакал, не роняя слез, и разговаривая с ней, не произнося слов:
– Мама, я пришел, чтобы сдержать свое обещание, данное тебе. Ты слышишь меня, мама? Скажи мне, где Ша Ка Ри, и я возьму тебя туда с собой.
Она ответила не мыслями и не образами, а бесконечной, полной благодарности любовью. Такая любовь не нуждалась ни в мыслях, ни в образах. И он наслаждался ею – материнской любовью.
Потом Т'Ри помогла ему увидеть то, что его интересовало. Но это было не то спокойное видение, каким она когда-то поделилась со своим маленьким ребенком. От своего уже взрослого сына мать не утаила ничего. Но и взрослый сын не выдержал испытания.
…После всего увиденного Сибока охватил страх. Безудержный, ничем не объяснимый, беспричинный страх. Потом пришла темнота – абсолютная и отвратительная, она простиралась вокруг и кружилась над ним в невидимом, но осязаемом водовороте, затягивая его в себя. Кажется, он уже не стоял, а лежал на спине, раздавленный, покорный, готовый и на смерть, и на любую физическую муку, избавляющую его от страха, когда темнота внезапно исчезла, уступив место свету.
После беспричинного страха и ужаса абсолютной темноты свет и сам по себе казался наполненным неизъяснимой красотой, но в его холодной прозрачности, в чистоте космического пространства одиноко вращалась планета вокруг одинокой белой звезды.
Планета была переполнена водой – необъятные океаны, безбрежные моря, бездонные озера, быстротекущие ручьи и реки беспрерывно подпитывали жизнь, украшая планету пышной растительностью, такой разнообразной, что Сибок, рожденный в пустынном мире, и предположить не мог.
И горы! Ни на Вулкане, ни даже на Селее не было таких гор. И самые высокие из них образовали своими тонкими вершинами совершенный круг, замкнутое кольцо. А в центре кольца…
С напряженнейшим интересом Сибок вглядывался, чтобы увидеть то, что находится в центре кольца, но безуспешно.
– Внутри лежит Он! – сказал голос.
Голос не принадлежал его матери, и Сибок, охваченный волнением, понял, что это голос Самого.
Он упал в обморок, снова погружаясь в темноту.
Сколько он пролежал без сознания, Сибок так и не узнал. А когда очнулся, увидел себя все еще в Зале, на каменном полу, у пьедестала врекатры Т'Ри. Над ним стояли Верховный Магистр и трое сопровождавших ее адептов.
Он приподнялся на руках, сел и недоуменно уставился на своих сторожей, пока не вспомнил о Стореле.
Его преступление раскрыли. А сознания Т'Ри не было в нем, порвалась связующая нить между матерью и сыном.
В ужасе он взглянул вверх. Шар не светился! Хранилище врекатры его матери было пустым!
– Где моя мать? – вскрикнул он и вскочил на ноги. Свирепо уставился на Т'Сей. Ни страха, ни уважения к высокому званию Верховного Магистра он не испытывал:
– Что вы сделали с ней?
Он был близок к безумию и мог один наброситься на них всех, чтобы вступить с ними в борьбу и физически, и духовно, и найти исчезнувшую Т'Ри. Умом он понимал, что погибнет в неравной схватке, но эмоции в нем оказались сильнее разума, и он помнил только о матери, забыв о себе.
Т'Сей оставалась спокойной, и ее спокойствие парализовало его:
– Мы нашли вас обоих здесь, – она указала рукой на пол. – Т'Ри отказалась вернуться во врекатру. У нее был выбор между вечным покоем во врекатре и смертью. Она выбрала смерть.
Сибок закрыл глаза. Т'Сей еще что-то говорила, но до него дошла лишь последняя фраза: «Ты совершил тяжкое преступление, и нет тебе оправдания»…
Слова Т'Сей-доносились к нему из дальнего далека, он слушал их, не вникая в смысл, ничего не понимая, а сердце его тяжелым камнем стремительно падало в темноту…
Склонив голову, Сибок задумчиво уставился на светящийся монитор. Дж'Онн стоял за его спиной, слегка пригнувшись, переполненный жалости и сострадания к своему спасителю:
– Как ты вынес все это? – прошептал он. – И как ты смог взвалить на себя наши беды?
Сибок поднял голову, мельком глянул на Дж'Он-на:
– Видение дало мне силу.
– Ша Ка Ри?
Сибок молча кивнул. Дж'Онн услышал в его голосе и силу, и уверенность, вернувшиеся к нему.
– Я должен попасть туда, чтобы придать смысл смерти Т'Ри. Там я найду ЕЕ.
Он посмотрел на Дж'Онна глазами, горящими, как угли.
Родная планета Дж'Онна управлялась ромуланами, ромуланский язык был для него родным; ромуланские легенды, такие же древние, как и вулканские, были его легендами. И он без труда в вулканском имени Т'Ри распознал ромуланское имя Рие – имя богини преисподней, богини смерти и тяжелой утраты.
И Дж'Онн не забыл, что мать Сибока называла его и вторым именем – кратким, звучным и обязывающим. Имя это было очень древним и очень редким, таким же редким и таким же древним, как и схожее по звучанию и по смыслу имя из ромуланской легенды.
Дж'Онн выпрямился, положил свою руку на плечо Сибока и доверительно выдохнул из себя это слово:
– Шайв.
Глава 8
– Не нравится мне все это, – пробормотал Маккой, покачивая головой, – совсем не нравится.
Они направлялись к капитанскому мостику, и на этот раз лифт работал четко. Ради спокойствия Спока Джим и доктор сменили тему разговора и обсуждали сложившуюся ситуацию. Доктор не был в восторге от того, что «Энтерпрайз» вошел в нейтральную зону без маскировки.
Джима это не очень волновало и он, как мог, старался успокоить собеседника. Спок, погруженный в себя, казалось, не слышал их разговора.
– Мы аккуратно придерживаемся коридора, – отстаивал свое мнение Джим, – вход сюда запрещен. И никто не может атаковать нас в нем.
– Это всего лишь твое предположение, – мрачно возразил доктор. – Ты думаешь, что клингоны, увидев номерной знак НСС 1701 А на нашем корпусе, скажут: «Пропади они пропадом – мы не полезем в коридор Нимбуса!» Как бы не так! Они пойдут на все, чтобы послать нас в преисподнюю.
Джим задумался на минуту.
– Чехов наблюдает за ними и даст знать, как только они появятся. И ты должен согласиться, что клингоны не будут кружить вокруг Нимбуса – здесь нет ничего такого, чем можно поживиться, и никого, чтобы почесать с ним кулаки. Мы не встретимся с клингонским кораблем, пока…
– Пока он не появится здесь и не обстреляет нас, – мрачно закончил фразу Маккой.
– Ты прав, – вынужден был признать Кирк. – Но есть и другая сторона дела, дружище, – мы можем дать им по зубам.
– Ах, какая радость! – воскликнул Маккой с чувством, мало похожим на радость.
Спок, если и слышал их разговор, не проронил ни слова.
Лифт плавно остановился.
– Мостик, – объявил приятный мужской голос.
– Хорошо, – улыбнулся доктор и первым шагнул на выход, когда двери лифта стали расходиться. – Что- то на этом корабле все же работает.
Все вместе они взошли на капитанский мостик.
– Приближаемся к Нимбусу-3, – сказал Зулу.
Главный экран показал тусклую желто-коричневую планету с микроскопически малыми голубыми пятнышками.
