«Орконы», скопировать их. И она поняла мотивы поведения своего капитана. Он вел себя как сумасшедший для того, чтобы проверить свою команду на верность капитану, он вынудил Морека пойти на преступление и теперь он избавится от него на законном основании, не опасаясь мести его родственников. И в это же самое время он тщательно изучал устройство щитов «Энтерпрайза». Первый офицер с обожанием смотрела на своего капитана и не смогла сдержаться от восторга:
– Поражена вашей проницательностью, капитан! Гениально!
Он снисходительно улыбнулся и указал ей пальцем на экран:
– Щиты «Энтерпрайза», эти щиты подверглись радикальному изменению. И произошло это всего несколько часов назад. Татар первый заметил изменения и сообщил мне. После тщательного анализа с помощью компьютера я сделал вывод, что и нам нужны подобные щиты. Этим сейчас и занят Татар.
Не в силах скрыть своего восхищения, не отрывая указывающего пальца от экрана, Клаа продолжал:
– Эти новые щиты – работа настоящего гения. Неизвестно, где Федерация откопала такой мощный интеллект, но теперь она сможет посылать свои корабли и за Великий Барьер.
– Но никто еще не входил в зону Великого Барьера, – напомнила Виксис, – точнее, никто не возвращался оттуда, – поправила она сама себя.
– Тем лучше, – усмехнулся Клаа, – представь, какая слава ждет того, кто первый вернется оттуда.
– Но, капитан… – попыталась было возразить она и осеклась.
Клаа усмехнулся:
– Я знаю, о чем вы подумали. Так будьте спокойны – я не сошел с ума. «Энтерпрайз» первым войдет в зону Барьера. И если он разрушится, мы повернем домой с чувством исполненного долга. А если не разрушится, мы войдем за ним и уничтожим его… И вернемся домой с чувством исполненного долга.
Задача была проста – уничтожить корабль противника – и не вызывала сомнений. Зато план выполнения задачи вызывал массу вопросов по причине той же простоты. Забыв о том, зачем она пришла сюда, Виксис, как Первый помощник своего командира, приступила к детальному обсуждению плана, чтобы исключить всякую ошибку.
– Капитан, как вы смогли получить информацию о щитах «Энтерпрайза», как вы сумели преодолеть или обойти предохранительные коды?
– Вы же сами приняли от них сигнал бедствия. Очевидно, у них на корабле сложилась ситуация с Мореком. В этих условиях экипажу «Энтерпрайза» не до предохранительного кода. К тому же они могли подумать, что скрывшись около Нимбуса, они навсегда оторвались от нас.
– А если это обычная хитрость? – не унималась Виксис.
Капитан Клаа был непрошибаем:
– Сколько великих сражений было проиграно только потому, что самую обычную глупость противника принимали за хитрый маневр и отказывались от счастливой случайности. Поймите, что мы ничем не рискуем в отличие от команды «Энтерпрайза», которая погибнет или от радиации, или от наших фазеров.
Он отошел от монитора, прошелся по каюте около нее, внимательно оглядел и задал неожиданный вопрос:
– Первый помощник, если я по-прежнему буду настаивать на вхождение «Орконы» в зону Барьера, вы все также будете намерены убить меня?
Сердце ее забилось в таком бешеном ритме, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но она невозмутимо подняла на него глаза и ответила просто и ясно:
– Да.
Он с мечтательной улыбкой закрыл глаза и медленно повторил:
– Да-а… Так и должно быть.
Открыв глаза, он осторожно протянул к ней руку и коснулся ее щеки, нежно погладил подбородок и шею и вдруг спросил:
– Морек все еще надеется, что ты отвлечешь меня, не так ли? Так давай не будем разочаровывать его.
Она встала и молча обняла его…
Виксис проснулась от какого-то неприятного звука. Было темно, и спросонья она не могла сообразить, где находится. Пытаясь встать, она оперлась рукой о теплое тело капитана и все сразу вспомнила, все сообразила: капитан лежит рядом с ней, дверь в каюту открыта, а в узком промежутке двери, подсвеченная тусклым светом коридора, застыла фигура Морека.
Виксис зашлась от страха, не в силах ни крикнуть, ни пошевелиться.
– Не бойся, – прошептал ей проснувшийся, а может быть, и не спавший Клаа, – мы будем спасены.
И тут же тонкое жало яркого пламени пронзило темноту. Ослепленная этим пламенем, Виксис подумала, что пришла минута ее смерти. В это же самое мгновение раздался предсмертный вопль Морека, наполнил ужасом каюту и затих в глубине коридора.
Вопль еще стоял в ее ушах, когда она сообразила, что в дверях никого нет, – жало пламени слизнуло. Морека.
– Отлично сработано, Татар! – воскликнул Клаа, и Виксис своим голым плечом ощутила его теплый выдох. Придя в себя, она различила в слабом свете каюты Татара, пристегивающего свой фазер.
– Рад служить, капитан, – отсалютовал он и закрыл за собой дверь каюты.
Виксис шумно вздохнула и рухнула на спину, подчиняясь сильной руке капитана. Ей уже не занять его место, но своего места возле него она никому не уступит: со щитами новой конструкции, со смертью Кирка ее Клаа станет величайшим героем империи. А уж как разделить на двоих одну славу, Виксис учить не надо.
Сидя за рулем управления, Зулу с трепетом наблюдал за ни с чем не сравнимой по красоте и по ужасу картиной на главном экране. «Энтерпрайз» вошел в зону гигантских звездных образований, известную как Великий Барьер. Мостик озарялся ослепительным сиянием, величественным и все более ужасающим по мере того, как корабль все глубже погружался в пространство, где с яркими вспышками рождались новые Солнца и с гигантскими взрывами отмирали старые.
Зулу был на грани паники, он доверял Сибоку, но доверял и своему рациональному уму, который говорил ему, что щиты «Энтерпрайза», способные выдержать залпы всех военных кораблей клингонов, вряд ли способны сдержать огромный напор выброса радиации из центра галактики. И, наблюдая за своими руками, на удивление твердо ведущими корабль, он говорил сам себе: «Я сошел с ума, если до сих пор не свернул с намеченного курса».
Он оглянулся на Сибока, сидящего в командирском кресле и внимательно наблюдающего за тем, что происходит на экране. Рядом с Сибоком стояли все три дипломата, такие же сосредоточенные, как и их предводитель. Ромуланка Дар выглядела примерно так же, как, по его мнению, выглядел он сам: взволнованная, испуганная, но слишком очарованная всем виденным, чтобы помешать полету.
– Нет, мы все сошли с ума, – прошептал Зулу, не отрываясь от экрана. Ромуланка оглянулась, вздохнула, а экран неожиданно потускнел – они вошли в плотное облако пыли и газа.
Здравым смыслом Зулу осознал, что это был наносной диск, состоящий из звездного вещества. Но по необъяснимой причине один вид этого диска вызывал ужас, и невольно напрашивалась мысль, что перед ними – воплощенное зло… На какое-то мгновение Зулу почудилось, что он снова попал на Ганьютцу, и черное облако перед ним – это дым от горящего леса, подожженного пиратами. Он бросил взгляд на Чехова, ища у него поддержки. Но карие глаза Павла расширились от ужаса надвигающейся черноты и от зловещих слов Сибока, произнесенных с пророческим пафосом: Зулу закрыл глаза, чтобы не видеть поглощающую их бездну.
– Смотрите! – приказал Сибок, – и знайте, что лежит за страхом.
Зулу вздрогнул от его слов, но как когда-то в лесу Ганьютцу, взял себя в руки и, преодолевая и страх, и отвращение, посмотрел на экран. Сквозь крошечные просветы в черном облаке он увидел сполохи яркого сияния, отливающие бело-голубым огнем.
– Страх парализует внутренний свет, – продолжал «пророчествовать» Сибок. – Тот свет, который ярче десяти миллионов солнц. Преодолевай свой страх! Освободи внутренние силы!
Экран погас.
– Уровень радиации зашкаливает, – объявил Чехов. – Цепи перегружены. Скоро мы останемся без всех
