непонятно зачем устроенный в обзорной кабине, был в полном разгаре. Это и злило Маккоя. Правда, Клаа и Виксис держались очень вежливо. И складывалось впечатление, что все напрочь забыли, как еще совсем недавно именно они собирались отправить на тот свет радушных хозяев.
Судя по беглому объяснению Джима, идею приема подали дипломаты. По их мнению, он послужит пропаганде идеи межгалактического мира. Но они смогли добиться этого лишь благодаря тому, что у Коррда был Коелл. И дипломаты справляли свою маленькую победу – ели, пили, общались, прекрасно проводя время. А Маккой хмурился и от звенящих бокалов, и от веселого смеха.
Доктор перевел взгляд на стоящего рядом с ним Спока. Вулканец тоже смотрел на планету и был совершенно отстранен от веселья, лицо его ничего не выражало. Именно таким привык его видеть Маккой.
«Черт их побери – выбрали место и время. Брат Спока погиб, а они устроили вечеринку. Я бы устроил поминки», – снова подумал Маккой и сделал маленький глоток из бокала. Из солидарности со Споком он пил минеральную воду из Тилерана, – любимый напиток вулканцев, пил воду, чтоб рядом с его другом было хоть одно трезвое лицо.
Доктор подвел Спока ближе к иллюминатору, собираясь сказать ему, как он зол, что Спока вынудили присутствовать на неуместном празднике, и как он переживает смерть его брата, и что гораздо уместней этой вечеринки был бы поминальный обряд. Но вулканец оставался глух и нем.
Загипнотизированный его молчанием, доктор тоже затих, уставясь в иллюминатор, но ненадолго. Помимо недовольства вечеринкой он испытывал неприязнь и к самому себе. Как никогда ему хотелось бы поддержать Спока, высказать что-то такое, что навсегда примирило бы вулканца со смертью брата. Но это важное ускользало от него, как и взгляд друга.
– Попытайся трезво посмотреть на случившееся… – начал и замолчал доктор, ощутив неловкость от своих слов, сказанных трезвому посреди подвыпившей компании. – Тебе не кажется, – уже уверенно продолжил он, – что Великий Барьер существует вовсе не для того, чтобы не пускать нас сюда, а для того, чтобы удерживать Нечто.
Спок совершенно серьезно посмотрел на него и ответил:
– Да, это возможно.
Мысль доктора приобрела ясность и он продолжил:
– Ты считаешь это возможным, а я – не подлежащим сомнению, но и в твоем, и в моем варианте разве это не доказывает существование высшей силы?
Спок нахмурился, посмотрел в глаза Маккою и остался при своем мнении:
– Я бы сказал больше – нам еще только предстоит достичь последнего рубежа.
Верная сама по себе мысль Спока была не без теологического изъяна, и в другое время доктор не упустил бы возможности поспорить, но он сказал, наконец, то, что весь вечер вертелось у него на уме, да не давалось языку:
– Спок, может быть, тебя это успокоит… то, что сделал Сибок… боль, которую я чувствовал после смерти отца… она осталась во мне. Но это уже другая боль, ее можно вынести, я думаю о ней, говорю о ней, чего я не мог делать все десять лет после смерти отца. – Он помолчал немного. – Я считаю, что Сибок спас все наши жизни, и я благодарен ему и за это, и за ту помощь, которую он оказал всем нам.
– Спасибо вам, доктор Маккой, – просто ответил Спок. Он хотел сказать больше, но взгляд его привлек кто-то, стоящий за спиной Маккоя.
Доктор обернулся и увидел консула-посла Земли Святого Джона Телбота. Телбот кивнул им, и хотя все другие из его компании были уже изрядно выпивши, он, казалось, был совершенно трезв… и каким-то образом выглядел моложе, чем тот человек, которого взяли в заложники на Нимбусе-3.
Взгляд его был совершенно нормальным, и это не удивительно – доктор обследовал всю команду и не обнаружил никаких остаточных последствий от процедур психической обработки.
– Джентльмены, – с достоинством произнес Телбот. Он не улыбался, и судя по всему, пришел выразить свое соболезнование Споку.
«Слава Богу, – подумал Маккой с удовлетворением, – что еще есть те, кто признает элементарные человеческие приличия.»
– Мистер Телбот, – отозвался Спок, осознав, что консул пришел поговорить именно с ним.
– Спок, я говорю от себя и от имени всех других. Мы хотели бы, чтобы вы знали, что мы все оплакиваем смерть вашего брата вместе с вами.
Вулканец отозвался совершенно неожиданно для Маккоя:
– Я потерял его уже очень давно.
Телбот поднял глаза, показывая свою растерянность.
– На самом деле мы были не очень близки, – объяснил Спок, – и лишь недавние события показали мне, кто был мой брат.
– Рад услышать это, – ответил Телбот. – Я хорошо помню, что вы сказали генералу Коррду о самопожертвовании вашего брата. Это на всех произвело очень сильное впечатление. Я считаю, что Сибок жил и умер с честью. – Он помолчал… – Дар, Коррд и я решили посвятить себя благоустройству Нимбуса, чтобы доказать нашим правительствам, что подобный эксперимент не должен закончиться провалом. Может быть, в недалеком будущем между всеми мирами в галактике установится Мир. И тогда мечты Сибока о Рае станут реальностью.
Растроганный Маккой поглядел на вулканца. На какое-то мгновение маска спокойствия сошла с него. Спок посмотрел – действительно ПОСМОТРЕЛ – в глаза Телбота. Маккой почувствовал, что произошло слияние их душ. Он смущенно отвернулся, став невольным свидетелем чего-то очень личного, но чужого. Спок сказал:
– Сибок был бы вам очень благодарен. И я тоже.
Телбот улыбнулся.
Генерал Коррд, облаченный, как дипломат, но не расстававшийся со своими многочисленными воинскими регалиями, поставил полупустой стакан фруктового сока на стойку бара и посмотрел на внушительный ряд уже налитых бокалов, выставленных в аккуратную линию. Ему хотелось чего-то покрепче того, что он только что попробовал и отставил. Не то, чтобы он хотел опьянеть. Коррд знал, что за последние пять или около того лет он уже выпил столько спиртного, что его хватило бы на десяток жизней. Нет, он просто хотел выпить за очень личное. За очень и очень личное.
Перед ним был огромный выбор напитков, но большинство из них он никогда не пил. Как дипломат Коррд знал достаточно много о земных обычаях, чтобы понять, как неприлично пробовать каждый бокал.
Один из членов экипажа «Энтерпрайза», судя по форме – инженер, наливал себе выпивку и понял стоящую перед клингоном задачу. Он отставил бокал и осведомился:
– Может быть, вам помочь?
Говорил он на английском, с акцентом, происхождение которого Коррд не мог определить. Его тон был вежлив, но было что-то большее, чем холодное гостеприимство в его глазах. Этого человека трудно было заподозрить в симпатии к клингонцам.
– Да, пожалуйста, – ответил Коррд, одновременно думая о том, что бы такое сделать, чтобы перебороть враждебность этого человека. – Я ищу, что можно выпить покрепче этого, – он указал на бокал с соком. – И у меня есть хороший тост.
Землянин смутился. Коррд видел, как приобретенная неприязнь и врожденная доброта боролись в его душе. К счастью, врожденное победило приобретенное. Землянин взял пустой бокал и обратился к Коррду:
– Как насчет шотландского виски?
– Ну, – Коррд засомневался: будет ли удобно сначала попросить понюхать?
Но инженер уже налил бокал и протянул ему. И Коррд понял, что отказ или сомнение в качестве напитка будут непоправимой ошибкой.
– Выпейте со мной.
– Смотря за что.
– За Сибока, – ответил Коррд, – в традициях моего народа – пить за умерших.
Землянин торжественно склонил голову, поднял свой бокал:
– У моего народа те же традиции. И я присоединяюсь к вашему тосту. За Сибока!
