может сбросить его в воду, пока он занят удочкой. — Но почему, девушка? Что такого…
Предусмотрительно отойдя на несколько шагов от берега, он подтянул к поверхности воды маслянисто-черного сома килограммов на пять-шесть. Сом разинул пасть, точно безмолвно молил о помощи.
— Видали? — восторженно спросил Кирилл, надеясь умилостивить девушку, но ее реакция оказалась не такой, как ему того хотелось бы.
— Немедленно отпустите несчастное животное! Прошу вас!
— Но я… я… должен сначала вытащить его из воды…
Он ослабил леску, чтобы потом натянуть еще туже, а когда снова стал наматывать катушку, оказалось, что сом сорвался, не успев как следует заглотить крючок. Кириллу вряд ли бы удалось без сачка и без посторонней помощи вытащить большую рыбину, но тем не менее он выплеснул гнев на незнакомку:
— Вы что, всегда суетесь в чужие дела?
— Извините, пожалуйста, я нечаянно! — неожиданно испугалась сведущая в дзюдо террористка.
Он начал сворачивать удочки. Торчать здесь больше не было смысла, сом, конечно, распугал всю рыбу в омуте.
— Послушайте, вы лучше прямо скажите мне, кто вы такая, чтобы я не пытался снова вязать вас!
— Но зачем вам меня связывать, я же ничего…
— Если бы я вас связал… Знаете, сколько я охочусь за этим сомом!
Девушка явно огорчилась, по лицу ее было видно, что она раскаивается до слез.
— Не сердитесь на меня! И никому не говорите о нашей встрече! Ничего не записывайте и не снимайте, если у вас есть аппарат для съемки. Очень вас прошу!
Кирилл отбросил удочку и бросился за девушкой.
— Теперь уже я не могу не связать вас. Слишком много таинственности!
— Это очень серьезно, поверьте мне! Я не имею права даже разговаривать с вами.
— У вас такой ревнивый муж?
— И к машине больше не приближайтесь, прошу вас!
Она сказала это без тени угрозы, но в голосе ее прозвучала такая искренняя мольба, что это заставило его остановиться. А она все так же грустно помахала ему рукой на прощание, потом подбежала к стоявшей посреди поляны машине и одним прыжком нырнула в люк. Бесшумно, легко, точно воздушный шар, машина поднялась над землей. Самым невероятным образом зависла в сотне метров над лесной опушкой, будто для нее не существовало законов гравитации, и снова опустилась на поляну. Кирилл успел поймать выпрыгнувшую из люка девушку в свои объятия, хоть в этом не было никакой необходимости. Однако девушка даже не сделала попытки высвободиться, и он услышал, как она всхлипывает.
— Поломка, какая-то поломка!
— Спокойно, не расстраивайтесь, починим… вы только скажите…
Девушка резко вырвалась из его объятий.
— Я не имею права ничего вам рассказывать! — она бросилась ничком на траву и замерла в непонятном отчаянии.
Кирилл присел рядом.
— Я хочу вам помочь.
— Не можете…
— Но я инженер, специалист по машинам, причем не такой уж плохой.
— Тем хуже! — всхлипнула сногсшибательная пилотка еще более сногсшибательной машины.
Он погладил ее шлем, что она вряд ли почувствовала.
— Не надо плакать, а то, глядя на вас, и я расплачусь!
Она мигом повернулась к нему лицом. По-видимому, любопытство одержало верх над остальными чувствами.
— Вы?
— Мне очень тяжело смотреть, как вы страдаете. Наверное, я влюбился в вас.
Глаза ее, от слез ставшие еще прекраснее, удивленно дрогнули. Ему захотелось поцеловать ее, но он только прошептал:
— Вы очень красивая!
— Шутите! Да я в институте самая что ни на есть дурнушка.
— В каком институте, для манекенщиц?
Она не поняла его шутки.
— Нет, по истории древних веков. Но что же мне делать?
Глаза ее снова наполнились слезами.
— Я действительно хочу вам помочь. Почему вы мне не верите?
Неожиданно она прыснула со смеху, и лицо ее, с подтеками слез на щеках, стало озорным. Вообще, во всех ее реакциях сквозила инфантильность.
— Единственный способ мне помочь — это вместе со мной взорвать машину, а затем взять меня в жены. И, как говорится в одной старинной сказке, никогда ни о чем меня не расспрашивать, никогда не допытываться, кто я и откуда!
Он разыграл этюд трагического колебания.
— Одно условие я готов выполнить немедленно…
— Какое именно? — вновь расцвело в ней неистребимое, по-детски чистое любопытство.
— Взять вас в жены. Но что касается машины — это же варварство. Меня учили создавать машины, а не уничтожать их. Впрочем, что это за машина?
— ТСП, — уже совсем по-детски торжествуя над его недоумением, сказала девушка. — Вот видите? Даже не знаете, что такое ТСП, а беретесь ремонтировать! Темпоральное средство передвижения, или проще: хронолет. В вашем веке его, кажется, называют еще машиной времени.
— Давайте не будем морочить друг другу голову, а? — сказал инженер. — Милая девушка…
— Что не будем?
— Ваше отношение меня огорчает…
— А вы всегда влюбляетесь так быстро?
— Для бывалого мужчины вроде меня это действительно быстро.
— А вы не могли бы меня поцеловать? Сейчас, сразу!
Он схватил ее за хрупкие плечики, притянул к себе и прильнул к ее губам. Он сжимал ее в своих объятиях, пока она, задохнувшись от его страстного поцелуя, не начала извиваться в его руках, как рыба.
— Эй, вы, кажется, и в самом деле меня полюбили?
Действительно ли она была ненормальной или же просто ненормально доверчивой? Ведь любой мужчина может страстно целовать женщину, не испытывая к ней ничего, кроме сиюминутного желания! Однако Кирилл чувствовал, что в нем говорит не примитивное влечение, а его почему-то задел восторг этой сумасшедшей девчонки.
— А вы что, таким образом проверяете мужчин?
— О, нет! Я дала вам возможность самому проверить себя. — Тут она, вероятно, неверно истолковав его замешательство, вызванное ее смешным до нелепости ответом, забеспокоилась. — Но, может, вы… Я хочу сказать, в вашем веке вы можете целоваться и без любви?
Если бы рядом не торчала эта столь же абсурдная машина, совершившая у него на глазах краткий, но совершенно немыслимый полет, инженер Монев окончательно бы решил, что эта девушка чокнутая.
— А разве вы не почувствовали в моем поцелуе любовь?
Он постарался придать себе обиженный вид, но внутренне взмолился, как бы она не устроила ему повторную проверку, потому что целовать сумасшедшую женщину, как бы хороша она ни была, нелегкое испытание!
— Да-да, я почувствовала, — бог знает почему она снова начала всхлипывать. — Если я останусь, то есть если мне придется остаться… Очень прошу вас, любите меня! Мне будет тяжело в этом чужом мире.
