— Я потерял корабль в схватке с захватчиками, док. Весь взвод парней и половину офицеров. Даже тогда я хорошо боролся и был хорошим пилотом для любого капитана-транспортника, хотя схватка с захватчиками могла сделать меня человеком, приносящим несчастья. Капитан Вонг не из нашего мира, но откуда бы она не пришла, она просто сказала: «Мне понравилась ваша работа, я нанимаю вас». Я ей благодарен.
— Она так много знает, — сказал Калли. — Это самый дикий полет, в котором я участвовал. Миры. Она проламывалась сквозь миры и брала нас с собой. Когда в последний раз меня брали на обед к барону? А на следующий день я обедал с пиратами. И вот я здесь. Я хочу ей помочь.
— Калли слишком слит со своим животом, — прервал Рон. — Она заставляет думать, док. Она заставила меня думать о Молли и Калли. Вы знаете, она была в тройке с Мюэлем Араплайдом, тем парнем, что написал «Имперскую звезду»? Должно быть знаете, так как вы ее доктор. Во всяком случае, начинаешь думать, что, может быть, люди, живущие в других мирах, как сказал Калли, люди, которые пишут книги и делают оружие, эти люди реальны. Если вы верите в них, вам легче поверить и в себя. Вы цените это. И когда тот, кто сделал это с вами, нуждается в помощи, вы помогаете.
— Доктор, — сказала Молли, — я была мертва. Она оживила меня. Что я должна сделать?
— Вы можете рассказать мне все, что знаете сами, — он перегнулся через стол, сцепив пальцы, — о Батчере.
— О Батчере? — спросил Брасс. Остальные тоже были удивлены. — Но что о нем? Мы не знаем ничего, только то, что капитан и он действительно сблизились.
— Вы три недели были с ними на одном корабле. Расскажите мне все, что капитан и он делали, все, что вы видели.
Они смотрели друг на друга в вопросительном молчании.
— Может ли что-то указать, откуда он?
— Титан, — сказал Калли. — Знак на руке.
— До Титана, по крайней мере, на пять лет раньше. Проблема в том, что этого не знает и сам Батчер.
Они смотрели друг на друга еще более ошеломленные. Наконец Брасс сказал:
— Его язык. Капитан сказала, что изначально он говорил на языке, в котором нет слова «я».
Доктор Тиварба еще более нахмурился, когда вновь щелкнул микрофон лишенных тела.
— Она научила его говорить «я» и «вы». Они гуляли вечером по кладбищу, а мы парили над ними, когда они узнали, кто он.
— «Я», — сказал Тиварба, — в этом что-то есть. Интересно. Казалось, я знаю о Ридре все, чего стоит знать. Но, оказывается, знаю мало…
Микрофон щелкнул в третий раз:
— Вы знаете о майна-птице?
Тиварба был изумлен.
— Разумеется. Я был там.
Лишенная тела рассмеялась:
— Но она никогда не говорила вам, чего она испугалась.
— Это была истерика, вызванная предыдущими потрясениями, — привидения рассмеялись вновь. — Червяк, доктор Тиварба. Она вовсе не боялась птицы. Она испугалась телепатического впечатления от большого земляного червя, ползущего на нее, испугалась картины, которую рисовала птица…
— Она сказала это вам… и никогда не говорила мне, — конец фразы был полон удивления и недовольства.
— Миры, — сказал призрак. — Миры существуют у вас перед глазами, а вы их не видите. Эта комната может быть полна фантомами, но вы этого не знаете. Даже остальные члены экипажа не знают того, что говорим мы сейчас. Но капитан Вонг, она нашла способ разговаривать с нами без приборов. Она прорвалась сквозь миры и соединилась с нами — это очень важно — и оба мира становились больше.
— Тогда кто-то в мире, в моем или вашем, должен сказать, откуда пришел Батчер. — Какое-то воспоминание проникло ему в голову, он засмеялся. Остальные смотрели удивленно. — Червь. «Где-то в раю теперь червь, червь…» Это из ее раннего стихотворения. А мне никогда не приходило в голову.
4
— Мне полагается быть счастливым? — поинтересовался доктор Тиварба.
— Вам полагается быть заинтересованным, — ответил генерал Форестер.
— Вы посмотрели на гиперстатическую карту и обнаружили, что несмотря на то, что попытки диверсии за последние годы происходили в обычном пространстве галактики, они все лежат на крейсерской дистанции от Спецелли Снэп, на расстоянии одного прыжка. Вы так же обнаружили, что в то время, когда Батчер был на Титане, никаких диверсий не было. Иными словами, вы установили высокую вероятность того, что Батчер ответственен за все это дело. Нет, я вовсе не счастлив.
— Почему?
— Потому что он важная личность.
— Важная?
— Важная… для Ридры. Экипаж сказал мне это.
— Он? — потом пришло понимание. — Он? О, нет. Кто угодно, только не он. Он низшая форма. Нет. Грабежи, диверсии, множество убийств… я хочу сказать, что он…
— Вы не знаете, кто он. И если он ответственен за атаки Вавилона-17, в своем праве он так же экстраординарен, как и Ридра, — доктор встал с пузырькового кресла. — Вы дадите мне возможность проверить мою идею? Я слушал ваши целое утро. А моя сработает, вероятно.
— Я все еще не понимаю, чего вы хотите.
Доктор Тиварба вздохнул.
— Прежде всего я хочу поместить Ридру, Батчера и нас в самую глубокую, темную, наиболее сильно охраняемую темницу Администрации Союза.
— Но у нас нет тем…
— Не обманывайте меня, — спокойно сказал доктор Тиварба. — Вспомните, вы ведете войну.
Генерал сделал гримасу.
— Зачем вся эта секретность?
— Потому что этот парень многого стоит. Если бы рядом со мной были бы все военные силы Союза, я был бы спокойнее. Тогда бы я знал, что у нас есть шанс.
Ридра сидела в одном углу тюремной камеры, Батчер — в другом. Оба были привязаны пластиковыми ремнями к сиденьям, выступавшим из стены. Доктор Тиварба следил за тем, как из камеры выкатывают оборудование.
— Никаких темниц, никаких пыточных камер, а, генерал? — он взглянул на красноречивое пятно, которое стирали с пола у его ног, и покачал головой. — Я был бы счастлив, если бы камеру промыли кислотой и продезинфицировали. Но, наверное, никакой приказ…
— У вас есть все необходимое, доктор? — спросил генерал, игнорируя его недовольство. — Если вы изменили свои намерения, то через пятнадцать минут здесь будет множество специалистов.
— Место недостаточно велико, — сказал доктор Тиварба. — Я получил девять специалистов прямо здесь. — Он положил руку на среднего размера компьютер, размещенный у стены рядом с остальными.
— Вы говорили, — сказал генерал Форестер в ответ, — что необходима максимальная безопасность. Я могу собрать здесь двести пятьдесят мастеров айкидо.
— Я имею черный пояс айкидо, генерал, и думаю, что вдвоем мы справимся.
Генерал Форестер поднял брови.
— Я сам занимаюсь каратэ. Но айкидо я никогда не понимал. А у вас черный пояс?
Доктор Тиварба, налаживая оборудование, кивнул.
