— И все-таки, как вы думаете, что им было нужно? — спросил Винсент.
— Они перерыли спальню и кабинет хозяина. Трудно сказать, нашли ли они то, что искали.
Больше ничего виконт не знал. Он завел с Винсентом разговор о чем-то пустом, а Ланс безуспешно искал повод прекратить затянувшееся застолье, не вырвав при этом подозрений. Поэтому он упустил миг, когда настроение офицера резко переменилось. Без всякой видимой причины Морант вдруг стал мрачнеть с каждым новым выпитым бокалом. Он односложно и часто невпопад отвечал на вопросы, неестественно громко хохотал и, вообще, казался излишне напряженным. Это насторожило Ланса, хотя понять, что случилось с офицером, он не мог. И только под утро, совершенно случайно, принц перехватил торопливый взгляд виконта. На левом, белом манжете брата виднелось отчетливое пятно крови.
С момента их последней встречи, герцог, казалось, осунулся еще сильней. Ланс отметил и слегка потяжелевшую походку, и вялость движений. Он также заметил, что дядя старается меньше ходить и вообще проводить время на ногах, и, по возможности, больше сидеть. С другой стороны, герцог сохранил блеск глаз и неистребимое выражение интригана, то и дело проскальзывающее на морщинистом лице. И сейчас принц пытался угадать, что из всего этого показное, а что реальное.
— Ты уже виделся с мальчиками? — спросил старый Кардиган.
— Пока нет, но я рассчитываю остаться во Дворце на обед. Надеюсь, они появятся.
Герцог благосклонно покивал.
— Я очень хочу, чтобы ты поладил с ними, Ланс. Они славные ребята. В последние годы жизни брата мы все отдалились друг от друга, и, поверь, меня всегда это печалило. Впрочем, ты знаешь, каков был твой отец.
Старик вздохнул, и Ланс тактично перевел разговор:
— Как дела в королевстве?
Не отрывая локтей от подлокотников кресла, герцог развел руками.
— Сам знаешь, племянник. Мы вступили в черную полосу, и выхода из нее, честно говоря, я не вижу.
— Все один к одному, — согласился Ланс. — Я где-то читал, что в такие моменты лучше всего спрятаться подальше и переждать неприятности.
— Можно, конечно, только не думаю, что это поможет. Последние убийства взбудоражили столицу. Кто-то намеренно это делает, можешь мне поверить.
Ланс с интересом посмотрел на собеседника.
— Я уже слышал нечто подобное, — заметил он.
— Чтоб понять это, не нужно быть гением.
— Но, дядя, вы уверены, что сможете удержать ситуацию под контролем? Возможно, было бы лучше оставить город и все выяснить между собой?
— А для чего, по-твоему, я сижу здесь?
Герцог пристально взглянул на Ланса, отчего тот почувствовал себя неуютно.
— Все, что сейчас происходит, не ново, все это было уже сотни раз. Не сочти меня занудой, племянник, но пойми одно: никогда, ни за что нельзя давать почувствовать подданным, что Королевский Дом не может управлять страной. Мы можем делать все, что угодно: резать друг друга, травить, гноить в тюрьмах, но при этом всегда должны поддерживать у людей иллюзию твердой власти. Без этого не будет государства, и именно поэтому я и сижу сейчас здесь.
«Ну, конечно же, поэтому», — не без сарказма подумал Ланс.
— Честно говоря, не знаю, кто может клюнуть на такое, — сказал он вслух.
— Поверь мне, таких не мало. Люди, в большинстве своем, весьма консервативные существа, и потому привычные и приятные иллюзии для них зачастую куда более явны, чем суровая реальность. Хотя это всего лишь иллюзии.
— Все это до поры, до времени, — весело возразил Ланс. — Еще пара-тройка трупов, и от иллюзии не останется и следа.
Герцог снисходительно улыбнулся.
— Иллюзии никогда не исчезают. В крайнем случае, они заменяются новыми, и вот это уже наша забота. Если хочешь, власть сама по себе есть ни что иное, как создание приемлемых для толпы иллюзий.
Герцог преувеличено изумленно посмотрел на принца.
— А как, по-твоему, одна семья, или тем более один человек, может подчинить себе огромную территорию с многомиллионным населением?
— Ясно, ясно! — рассмеялся Ланс. — Кто не умный, тот дурак.
Кардиган хмыкнул:
— Вот-вот, неплохо сказано, между прочим. Новые поколения — новые афоризмы. На старые-старые темы.
В комнату, неслышно ступая, вошел слуга со стаканом молока в одной руке и теплым пледом в другой. Поставив стакан перед герцогом, он развернул плед и быстро, но мягко и осторожно, укутал старика. Также беззвучно подошел к камину, переворошил кочергой уголья и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты. Ланс не знал этого человека, по-видимому, герцог привез его из своего замка, но он мог бы поклясться, что на левой руке, в пышных кружевных манжетах, слуга носит ножны с коротким метательным ножом.
От стакана шел пар, помещение наполнилось запахом кипяченого молока.
— Кстати, дядя, я хотел спросить, как продвигается расследование убийств? И удалось ли что-то узнать о покушении на Виктора?
Старик помолчал.
— Что тебе сказать, Ланселот, особо хвастаться нечем. Хотя уже совершенно ясно, что все происходит из-за смерти короля… Кстати, о покушениях на тебя и Эдвина тоже ничего не известно.
— А что, уже проведено дознание? — удивился принц.
Вокруг глаз герцога собрались лукавые морщинки.
— Какое дознание? Ведь заявлений от потерпевших не поступало.
Ланс почесал затылок.
— Согласен.
— И не поступит?
— Нет.
— Что ж, тебе виднее, только будь осторожен.
— Скорее всего, я вообще уеду из столицы.
Герцог кивнул.
— Это было бы разумно. Если не с политической, то хотя бы с точки зрения личной безопасности.
— Вас-то это не тревожит, — поддел его Ланс.
Старик снисходительно улыбнулся.
— Ты прав, племянник. Меня не тревожит потому, что я, как ни крути, единственный из всех, кто сидит на своем месте. Я нужен Семье, а Семья нужна мне. Первое обстоятельство удержит кого-либо из вас от покушения на меня, второе не позволит мне навредить Династии. Так что можете спокойно ехать в провинцию и выяснять там между собой отношения. А тому, кто вернется живым, я лично поднесу корону.
Последнюю фразу герцог произнес с какими-то брезгливыми нотками в голосе, и внезапно Ланс осознал всю пропасть между его поколением и поколением дяди. Казалось бы, более мягкий, сдержанный, не допускающий ни пошлости, ни соленого юмора, этот старик, тем не менее, мог бы дать фору молодежи по части цинизма и целеустремленности. В отличие от ровесников Ланса, он не прятался за маской иронии, зубоскальства, нигилизма, но, как только что понял Ланс, мог пойти на любой шаг ради достижения цели. Лансу показалось, что он начинает понимать, что имел в виду старик, когда говорил, что он делает только то, что должен. И не более. И еще он понял, что объединяет герцога с покойным королем. Это были люди другого времени. Страшные и смертельно опасные люди.
— О чем задумался, племянник?
Голос собеседника вывел его из оцепенения.
— О смерти генерала Туура. Насколько мне известно, Вы лично ведете это дело?
— Верно.
