за ножку, Томас Блюделл-младший погрузился в воспоминания. Отец умер год назад, и Блю до боли не хватало кристально ясного взгляда его мудрых голубых глаз.
Неожиданно на его плечо легла чья-то рука. Он поднял глаза и встал из-за стола.
— Блю, я хочу представить вам Гаса Хэллама. — Симона указала на мужчину, стоявшего рядом с ней. — Мистер Хэллам, Блюделл на данный момент замещает Нолана, занимается финансовым анализом…
Блю подал руку новому знакомому. Хэллам был высоким, худощавым, безукоризненно одетым мужчиной лет, как казалось, сорока. Глубокие темно-серые глаза, чопорные манеры. Явно не из тех мужчин, что любят выпить с приятелями пива и пофилософствовать о жизни.
— Блю? Необычное имя, — сухо произнес Хэллам.
— Лучше, чем то, вместо которого оно используется, — произнес Блю, не удостоив, однако, собеседника дальнейшими разъяснениями — впрочем, не столько потому, что не хотел, сколько потому, что в этот момент к их компании присоединилась подвижная и непрестанно верещащая дамочка довольно пышных габаритов.
— Гас, котик, где наш столик? Я немедленно должна сесть, у меня просто ноги отваливаются — весь день по магазинам… — Она взяла Хэллама под руку. Волосы шумной дамочки были огненно-рыжего — явно ненатурального — цвета. Закат на островах Сан-Хуан, подумал Блю, и то не являл столь ярких красок.
— Мы, кажется, сидим здесь. — Хэллам кивнул на столик, из-за которого только что поднялся Блю. — Я не ошибаюсь, Симона?
— Нисколько, — откликнулась та. — Садитесь, пожалуйста, мисс… — обратилась она к рыжеволосой толстухе.
— Шандра. Шандра Маккуэйд.
— Мисс Шандра, садитесь, пожалуйста, если вы устали. Я знаю, как тяжело бывает порой ходить по магазинам. — Симона бросила многозначительный взгляд в сторону Блю. Он усмехнулся, но она не удостоила его ответной улыбкой. По сути, подумал Блю, она ни разу не улыбнулась ему с самого момента их встречи. Впрочем, его не оставляла надежда вскоре исправить это положение. Он предупредительно подставил стул уставшей от магазинов Шандре и заботливо усадил ее.
— Присядем, — предложил Хэллам. — Джозефина — и ужин — наверняка скоро будут.
Когда они расположились за столом, к ним присоединились толстяк в готовом лопнуть на нем смокинге, бывший, как оказалось, каким-то графом в одиннадцатом поколении и весьма крупным спонсором британского отделения «Анджаны», и его жена. Блю достаточно в свое время повращался в этих кругах, чтобы знать, как важны связи с подобным спонсором.
По залу вдруг пробежал ропот, и взгляды присутствующих устремились в одну точку.
— Кто это? — спросила Шандра, глядя в направлении двери.
Симона выпрямилась на своем стуле, как аршин проглотила.
— Это Джозефина Дукет, Шандра, — произнесла она.
— Ваша мама?
Блю заметил, как Симона вдруг скривилась, но затем сумела взять себя в руки и изобразить улыбку.
— Да. Моя мать.
Блю посмотрел в том направлении, куда были обращены все взгляды.
Джозефина и впрямь была заметной фигурой. Намного выше, чем дочь, и черты лица более резкие. Волосы, когда-то, без сомнения, такие же иссиня-черные, как и у Симоны, были сильно тронуты сединой. Как ни странно, это ее не старило. Блю знал, что Джозефине никак не меньше пятидесяти пяти, но выглядела она гораздо моложе. Не многие женщины в ее возрасте могли позволить себе появиться в таком открытом облегающем платье.
Джозефину сопровождал какой-то молодой человек, галантно снявший с ее плеч плащ при входе и протянувший его швейцару. На вид парень почти годился Джозефине во внуки.
— Вы удивлены? — Взгляд Симоны встретился со взглядом Блю.
— Что, это у меня на лице написано?
— Все бывают удивлены при первой встрече с Джозефиной. Почему вы должны быть исключением?
— Я ожидал, пожалуй, что она будет старше на вид, но подумал сейчас не об этом.
— О чем же?
Он наклонился к самому ее уху:
— Я подумал, — прошептал он, — что дочь гораздо красивее матери.
Она отстранилась от него.
— Не действуйте мне на нервы, Блю. — Это был не приказ, а скорее мольба.
— И не думаю, — произнес он, слегка понизив голос. — Это комплимент, совершенно искренний. Вы красивая женщина, а я… я мужчина, который умеет это ценить.
— Вы бы лучше ценили то, что в ближайшие три недели я — не красивая женщина, а ваш босс, и оставили бы ваши комплименты при себе. — Тем не менее Блю заметил, что от его слов Симона слегка зарделась, как юная барышня.
— А что, если женщина — мой босс, то она уже не может быть красивой?
— Если женщина — ваш начальник, то она может приказать вам не превышать ваших полномочий.
— А кто определяет границы моих полномочий?
— Я, — сурово произнесла Симона.
— Стало быть, — притворно вздохнул он, — есть надежда, что когда-нибудь вы их пересмотрите.
Симона лишь презрительно промолчала.
Блю отметил про себя странную вещь: чем больше действовала ему на нервы Симона Дукет — сверхделовая бизнес-леди, тем больше привлекала Симона-женщина. «Она пересмотрит „границы моих полномочий“, — решил Блю, — дайте только срок. Впрочем, — самоуверенно думал он, — срок будет небольшим».
— Что ж, — пожал он плечами, — если в «Анджане» существует правило, что подчиненный не имеет права говорить комплименты начальнику, то, видно, мне здесь не место. Я ухожу.
Блю не без наслаждения смотрел, как у Симоны широко раскрылись глаза и она непроизвольно откинулась на спинку стула. Быстро оглядевшись вокруг и стараясь, чтобы ее никто не слышал, она произнесла:
— Вы не можете уйти.
— Почему же?
— Вы знаете почему, — сказала она, по-прежнему оглядываясь по сторонам.
— Ах да, забыл: потому что тогда вы уволите Нолана. — Он помотал головой. — Извините, мисс, на этот трюк я больше не попадусь. Вы слишком привязаны к Нолану, к тому же для вас он идеальный деловой партнер: умный, хорошо знает свое дело, и — что важнее всего — безопасный сопровождающий.
Она угрожающе нахмурилась:
— Я не бросаю слов на ветер, мистер Блюделл. Вы недооцениваете меня.
На этот раз Блю действительно был задет.
— Рискую показаться грубым, мисс, — произнес он, — но считаю своим долгом предупредить вас: и я не бросаю слов на ветер, и меня тоже не стоит недооценивать.
Он начал подниматься из-за стола, хотя понимал, что это был уже перебор, ибо на самом деле он не хотел никуда уходить. Симона остановила его, дотронувшись до руки.
— Садитесь, — прошептала она. — Нашли время играть спектакли. К нам приближается Джозефина!
Он колебался. Ее рука сжалась вокруг его запястья. Она закрыла глаза.
— Сядьте, Блю. Прошу вас, сядьте!
Он повиновался.
Джозефина подплыла к их столику на всех парусах. Блю снова поднялся, на этот раз вместе со всеми мужчинами за столом.
