Каждая посадка «на живот» наносила заметный ущерб численности самолетов, которая была неполной и в лучшие времена. И каждый раз проводилось расследование, чтобы определить, не саботаж ли это. Затем раздавались наказания за безответственное поведение и повреждение государственной собственности. В результате многие пилоты были вынуждены провести неделю внутри «теплицы». Учитывая боевую обстановку, наказания, подобные этому, были смехотворны. В те дни на гауптвахте в Лехфельде содержалось больше закаленных в боях или молодых пилотов, чем головорезов или преступников.
6 декабря первые подразделения I группы перебазировались в Эврё, во Франции, чтобы начать налеты на Англию, применяя специальные, стабилизируемые при помощи парашюта, 1000-кг бомбы. 1-я эскадрилья разместилась в Сент-Андре,[155]2-я эскадрилья – в Дрё и 3 -я эскадрилья со штабом – в Эврё. Теперь группа столкнулась с комплексом новых проблем.
Британской зенитной артиллерии и ночным истребителям с их выдающимися системами обнаружения целей не требовалось много времени, чтобы засечь самолет, как бы высоко тот ни летел; и они были столь же быстры в открытии по нему мощного огня. Батареи прожекторов часто захватывали бомбардировщики в качестве цели; тогда даже на высоте 7000 м в кабине было светло как днем, и не требовалось никаких фонарей, чтобы читать карты. Так что было необходимо разработать новую оборонительную тактику, чтобы экипажи бомбардировщиков имели хоть какие-то шансы вернуться живыми из этого колдовского варева передовых технологий.
Следующая выдержка из дневника Адольфа Швахенвальда дает представление о тех днях:
«20 февраля 1944 г. мой пилот, гауптман Винкель, и я вылетели с передовой группой 1-й эскадрильи в Сент-Андре. 23 февраля прогноз погоды был благоприятен для ночных операций над Англией, так что мы в качестве незваных гостей присоединились к другой эскадрилье и совершили наш первый полет над Англией, в ходе массированного рейда на Лондон. Машины взлетали в темноте с двух-трехминутными интервалами; освещение летного поля и контрольные огни были включены лишь в течение короткого времени, а затем нас поглотила темная ночь. Вслед за уходом из зоны аэродрома следовал зигзагообразный курс, которым нужно было точно следовать на предопределенных высотах. Над Ла-Маншем нас ждал „теплый“ прием в виде зенитного огня с британских кораблей и громадных осветительных ракет. Затем появились прожекторы, которые, подобно пальцам призраков, тянулись в ночное небо за нами и к которым вскоре присоединились тяжелые береговые батареи, чьи залпы были хорошо нацелены по азимуту, но не по высоте. Все вокруг нас грохотало и взрывалось, и в таких условиях требовались стальные нервы, чтобы удержать установленный курс и достичь цели точно во время горения осветительных ракет. Между временем начала подсветки цели и атакой было всего несколько минут. В течение этого интервала „наш человек наверху“, самолет-целеуказатель на высоте 10 тысяч м, продолжал сбрасывать осветительные ракеты. Это был наш первый вылет против Англии, и мы оказались над целью слишком рано; выполнили полный круг к северу от города, а затем полетели на красные сигнальные ракеты, чтобы сбросить наши бомбы на город под нами, который горел во многих местах. Освободившись от груза, наш самолет подпрыгнул, и мы на скорости 380–440 км/ч начали постепенно снижаться в направлении Ла-Манша и побережья Франции, все еще находясь под огнем.
Над Ла-Маншем трассеры огня, которым обменивались корабли и торпедные катера, напоминали аккуратно разложенное жемчужное ожерелье.
В нескольких сотнях метров от нас ночной истребитель сбил немецкую машину, и она, пылая, упала в Ла-Манш. Мы покрылись мурашками, когда услышали по радио их последний аварийный вызов: „Ju-88, позывной… SOS… мы горим и теряем высоту“.
Через несколько минут под нами была твердая земля, и для посадки мы вышли на радиосвязь. Еще раз, как во время взлета, огни летного поля вспыхнули лишь на несколько минут, в момент непосредственного приземления самолета. Возбужденные, дрожащие от напряжения и мокрые от пота, мы с облегчением вздохнули, когда почувствовали землю под колесами. В 23.28, после 1 часа 58 минут, проведенных в полете, подобного которому никогда не испытывали прежде, мы выбрались из нашего самолета.
Наше мнение – любой, кто собирается выполнить более чем одно путешествие над Англией, нуждается в чертовском везении и также в том, чтобы все боги были на его стороне».
На следующий день экипаж вылетел обратно в Лехфельд, чтобы рассказать о своем первом полете над Англией. Затем 29 февраля вся 1-я эскадрилья передислоцировалась на подготовленные квартиры в Сент- Андре, около Эврё. Вскоре, после передачи командования над своей старой 1-й эскадрильей обер- лейтенанту Папе, туда же со штабом переместился гауптман Унрау, командир I группы. Эскадрой же в то время командовал недавно произведенный в оберст-лейтенанты Вольф-Дитрих Майстер.
Погода была плохой, так что путешествия в британский бурлящий котел начались только 13 марта. Было совершено около десяти рейдов на Брайтон, Лондон, Бристоль и Портсмут. Каждый раз два или три экипажа, хорошие друзья, попадались в сети британской обороны.
Для того чтобы скрыть свое точное местоположение от британских станций слежения, экипажи бомбардировщиков тратили все время полета на то, чтобы выбрасывать наружу связки полосок фольги. Экипажам требовалась вся их удача и навык, чтобы, помимо зенитного огня, избежать уничтожения ночными истребителями.
В KG51 была сформирована эскадрилья дальних ночных истребителей под командованием майора Дитриха Путтфаркена, кавалера Рыцарского креста. Люди из этой специальной эскадрильи имели задачу перехватывать британские ночные истребители, когда те возвращались на базы, и сбивать их непосредственно перед приземлением. Сам Путтфаркен погиб 22 апреля около Кембриджа, во время одной из таких операций.
Остатки почти уничтоженной в ходе этих вылетов I группы были отозваны домой незадолго перед днем «Д».[156] Командир эскадры оберст Вольф-Дитрих Майстер встретил своих людей новостью, что они должны пройти переподготовку на реактивный истребитель- бомбардировщик Ме-262.
Тем временем II группа в Хильдесхайме продолжала осваивать Ме-410 под эгидой майора Иозефа Шёльсса из IV группы. После обучения некоторые из экипажей были направлены в Шартр, во Франции, и в Гильце-Рийн,[157] в Голландии, чтобы в качестве дальних ночных истребителей атаковать бомбардировщики союзников, возвращавшиеся из рейдов над Германией; отличились обер-фельдфебели Байер и Тренке, сбившие таким образом несколько четырехмоторных бомбардировщиков. Однако после «пограничного спора», возникшего между инспектором бомбардировочной авиации и инспектором ночной истребительной авиации, II./KG51 прекратила выполнять эту роль, и программа переподготовки на Ме-410 была остановлена. Позднее, в октябре, группа начала осваивать Ме-262А-2а.
30 июня в состав KG51 была передана I группа 10-й эскадры скоростных бомбардировщиков, оснащенная FW-190; получив обозначение в качестве ее III группы, она должна была использоваться для непосредственной поддержки войск по ночам. Но ее существование было недолгим, и в конце октября она была расформирована.
KG51 была вооружена Ме-410 менее девяти месяцев, но за это время она потеряла 138 человек: 45 офицеров, 72 унтер-офицера и 21 рядового.
Глава 7
РЕАКТИВНЫЙ САМОЛЕТ МЕ-262 «STURMVOGEL»[158]
История «чудо-птицы», Ме-262, была написана много раз. По приказу Гитлера этот открывавший новую эру высокоэффективный истребитель будущего был вынужден начать службу в качестве бомбардировщика – «бомбардировщика-молнии».[159] Первый в мире боевой реактивный истребитель, спроектированный Мессершмиттом с двумя реактивными двигателями «Юмо-004», должен был продемонстрировать свое превосходство в бою и открыть новую главу в истории авиации, причем не только для Германии.
Флюгкапитан[160] Вендель, обладатель мирового рекорда скорости для поршневых самолетов,[161] в мае 1943 г. продемонстрировал его пилотажные характеристики инспектору истребительной авиации генералу Адольфу Галланду. После самостоятельного полета на нем Галланд восторженно сказал: «Меня будто несли ангелы». Было трудно подобрать более точное описание этого нового проекта.
