уполномоченные, орда чиновников с частично совпадающими функциями. Я вспоминаю язвительное высказывание министра экономики Функа в 1943 году, когда он составил пресс-релиз, касающийся прояснения юрисдикции, которую, предположительно, установил Гитлер. С колкой иронией он сказал мне по телефону: «Только подумайте, что это значит! Подумайте, что впервые за всю историю Третьего рейха у нас есть ясные линии юрисдикции и распределение сфер деятельности!»
Не небрежность, не излишняя терпимость и забота заставили Гитлера, обычно готового к преодолению трудностей, создать на самой верхушке рейха клубок из людей, сражающихся за положение и власть. Это было безумие. Таким методом Гитлер получал в свое распоряжение двух или трех шефов в каждой области, у каждого из которых был обширный аппарат. Выставляя одного в невыгодном свете перед другим или выказывая предпочтение одному перед другим, он обеспечивал выполнение своих планов. Его метод систематически дезорганизовывал действия высших департаментов правительства так, чтобы он при желании мог властно вмешаться в их работу, доводя свое вмешательство до деспотической тирании.
Дальнейшая ситуация проистекала из дрязг по поводу распределения обязанностей. Каждый из участников конфликтов, естественно, стремился не только сохранить свою сферу влияния, но и расширить ее за счет сфер влияния своих соперников. Таким образом, плодились многочисленные штабы и учреждения, подчинявшиеся только своему шефу. Набиралось большое число людей, единственной деятельностью которых было улаживать межведомственные конфликты. Огромное число людей было занято совершенно непродуктивной работой. Аппарат правительства и партии, который всегда был питательной почвой для человеческих слабостей, раздувался до огромных размеров.
Эта ситуация подрывала самое жизненно важное в жизни общества: доверие народа к своему правительству. Внутренние свары парализовали энергию, препятствовали продуктивной работе и выкачивали силу нации во время войны.
Такова была на практике «блестящая идея» Гитлера об авторитарном государстве. Его мания величия и отсутствие таланта настоящего вождя убили идею; она была похоронена под безрадостными фактами повседневной жизни, побита и разрушена грубой реальностью. Как и многие великие идеи в истории человечества, она потерпела досадное поражение в царстве действительности из-за человеческой слабости и неадекватности.
Была ли эта идея сама по себе несостоятельной, даже без учета специфики личности Гитлера? На этот вопрос тоже необходимо ответить. Несомненно, найдутся немцы, согласные, что это идеал, к которому надо стремиться, невзирая на поражения, пусть даже его нельзя полностью достичь. Вне всякого сомнения, даже самой лучшей идее нужно больше времени на осуществление, чем было отпущено Гитлеру в его истерической спешке. Но с другой стороны, имеются социологические аспекты, делающие эту идею крайне сомнительной.
Принцип «выбора лидеров» по их заслугам, путем отмены привилегий и установления полного равенства возможностей в борьбе за существование, оказывается, при более глубоком рассмотрении, идеологической концепцией, основанной на нереальных предпосылках. Почти все привилегии современной жизни в обществах, признающих частную собственность, имеют экономическое происхождение. Образование, культура, выбор занятий, возможность сделать карьеру в бизнесе – все зависит от капитала. Человек, обладающий капиталом, унаследованным или полученным в кредит, всегда имеет больше шансов на продвижение, чем тот, кто вынужден входить на рынок труда или в мир бизнеса без финансовой поддержки. Гитлер пообещал отменить все привилегии, но не добавил, что равенство возможностей не может быть достигнуто без решения проблем капитала, ренты, имущественного права и без отмены наследования собственности. Если бы он хотя бы вскользь упомянул об этом, фантастичность его идеи стала бы ясна всем.
Гитлер признавал частную собственность и роль капитала в современной экономической жизни как экономическую основу нашей культуры. Он выступал против капитализма, как «неправильного использования» капитала, но не нападал на капитал в принципе. Хотя «уничтожение рабской зависимости от денег» было одним из пунктов его программы, в практическом управлении он признавал, что не сумеет уничтожить ее, не решив проблему заинтересованности и без подрыва собственного политического существования и существования своего государства. Коммунизму также не удалось покончить с собственностью, наследованием и сколько-нибудь серьезной заинтересованностью в обогащении, хотя он превратил всех людей в одинаково бедных, понизив общий уровень их жизни. И он заплатил за претворение в жизнь своих экономических теорий отказом от культурной жизни, без которой народам Европы и Западного полушария было бы довольно скучно.
Если продумать идею Гитлера до конца, то станет видно, что в современном цивилизованном государстве, основанном на частной собственности, принцип выбора лидеров по их заслугам может быть осуществлен только одним способом. Государство должно установить специальную кредитную систему, обеспечивающую поддержку всех талантливых и честолюбивых молодых людей нации. Финансовая помощь должна оказываться без протекции, только на основе способностей. Эти молодые люди смогут свободно выбрать профессию, в которой наиболее полно разовьется их потенциал.
Такое планирование правительства, вероятно, больше чревато опасностями, бюрократией, ревностью и трудностями, чем преимуществами. Конечно, будут разбужены некоторые дремлющие таланты, но нация в целом заплатит больше, чем возместится потом. Можно представить себе, какая сумятица началась бы в учебных заведениях Третьего рейха, от тренировочных школ по подготовке вожаков национал- социалистической партии до учебных академий. Этим заведениям всегда недоставало ясных принципов, опыта и традиций.
Гитлер считал жизнь и естественный отбор лучшей из школ. Но факты показали, что дело обстоит иначе. Идея развития общества соответственно плану гения нации, идея выбора достойнейшего так же машинально, как магнит притягивает железные опилки, останется утопией, пока эту планету населяют люди, пока бесконечное разнообразие всех форм существования составляет смысл жизни.
Ведь кто они, самые лучшие и наиболее компетентные люди нации? Какие качества определяют их успех? По каким меркам их выбирать? Грубые, бесчувственные, хитрые и бессовестные люди, умеющие лучше всего орудовать локтями? Или мудрые, одаренные, внутренне порядочные и внешне застенчивые, энергичные, но не шумные? Окажутся ли они в конечном счете более способными, более полезными, чем другие? Гитлер считал само собой разумеющимся, что физически крепкие и психически здоровые люди сильнее. Но позже оказалось, что выбранные им люди на деле оказались слабыми и бесполезными. Его стандарты были и неверны, и гибельны.
Гитлер зашел в своей теории лидерства так далеко, что хотел рационализировать мысли немецкого народа. Он полагал, что в его государстве должно существовать четкое разделение труда. Думать должны были только высшие лидеры, остальным ничего не оставалось, как только верить. В своем высокомерии он презирал тех, кого считал слишком умными, чтобы быть сильными. Говоря о народе, он заметил, что чем ниже его интеллект и чем меньше среди него интеллектуалов, тем сильнее будут его вера и сила.
Гитлер льстил народу, щеголяя перед ним своими социалистическими намерениями. Он многого достиг в сфере народного благосостояния, этого отрицать не приходится. Но он также пробудил излишние надежды на еще более интенсивную социалистическую программу, не будучи в состоянии оправдать эти надежды мирным способом. Точно так же он заставил капитализм служить целям его политики власти, не чувствуя никаких угрызений своей социалистической совести. Это было одной из неприятных черт его характера: он подчинял свои идеи стремлению к власти, которое владело им безраздельно.
Глава 6. ВОЛЯ ФЮРЕРА И ВОЛЯ НАРОДА
В натуре Гитлера было доводить все до крайностей, пока это не превращалось в свою противоположность. Так получилось со всеми учреждениями, которые он пытался реформировать. Он собирался избавить общество от многих пагубных явлений и с этой целью совершил революцию. Но затем сам все разрушил. Ужасающим примером этого процесса могут служить преобразования в судебной системе.
Гитлер постоянно нападал на судей за то, что они «далеки от жизни», оторваны от народа, придерживаются строгой буквы закона. Он называл их «окаменевшими бюрократами» и последними столпами реакции. В частных беседах он не уставал говорить о злостных злоупотреблениях мировых судей, не скрывая ненависти к ним. Несомненно, одной из причин подобного отношения было подозрение, что
