Mass Effect: Обман

Т’Лоак. Но к тому времени все уже было кончено. Если верить Т’Лоак, твой отец был убит на космической станции на орбите Элизиума.

Глаза Джиллиан расширились.

— Академия Гриссома. Там я училась в школе. Вы уверены? Мой отец мертв?

Маккенн пожал плечами.

— Нет, как я могу говорить с уверенностью? Но у Арии не было причин лгать. Только не тому, кого она продала батарианским работорговцам два дня спустя.

Первой эмоцией, которую испытала Джиллиан, была глубокая и полная печаль. Она навсегда потеряла того единственного человека, которому не платили за заботу о ней. Пол Грейсон был далек от совершенства. Именно поэтому им с Хенделом пришлось скрываться на борту «Айденны». Чтобы сбежать от ее отца и той силы, что стояла за ним.

Но она верила, что он любил ее, до той степени, до какой столь несовершенный человек может любить другого человека, и она тоже любила его. Несмотря на все то, что он сделал. Она дотронулась пальцами до кулона, висевшего у нее на нее, а по ее щекам тонкими струйками скатились слезы.

— Кто убил его? И почему?

Маккенн был там тогда. Видел те ужасные вещи, что Призрак и его люди делали с Грейсоном. Больше того, он сам был частью той команды.

А Призрак ни за что на свете не желал бы, чтобы кто-то узнал, что замышлял «Цербер». Поэтому, если Грейсону удалось сбежать, кого-то должны были послать, чтобы убить его. Кай Ленга, возможно? Вполне вероятно. Но было бы не очень умно рассказывать Джиллиан Грейсон о его роли в пленении ее отца, и он не стал этого делать.

— Я не знаю, — солгал Маккенн. — Но я могу сказать, что твой отец постоянно говорил о тебе.

Скорбь Джиллиан начала превращаться в гнев по мере того, как она думала о том, кого у нее отняли. Единственного человека, на которого, помимо Хендела, она могла положиться. Она вытерла слезы тыльной стороной запястья.

— Я собираюсь выяснить, кто убил моего отца. А когда я это выясню, виновники умрут.

Маккенн глубокомысленно кивнул.

— Я не виню тебя. Есть шанс, что нужную тебе информацию можно найти на Цитадели, — у этого не было основания, по крайней мере, насколько знал Маккенн, но именно туда он хотел попасть. Омега даже не рассматривалась. — Я помогу тебе, — пообещал он. — Мы выясним, кто это сделал.

— Это нелепо, — вставил Хендел. — Невозможно знать, куда отправился убийца или убийцы. Кроме того, как мы туда попадем?

— Корабль работорговцев, — веско заявила Джиллиан. — Мы возьмем корабль работорговцев.

Хендел нахмурился.

— Корабль работорговцев? С чего вдруг команда «Айденны» отдаст тебе его? Он принадлежит им для переоборудования или продажи.

Губы Джиллиан сжались в горизонтальную линию.

— Они отдадут мне его, потому что я спасла всех до единого на «Айденне» от рабства. Спроси у них. Увидишь.

И, к немалому изумлению Хендела, она оказалась права.

ГЛАВА 3

Цитадель

Цифровой секретарь приветствовал Андерсона и Кали, когда они вошли в квартиру: «Добро пожаловать домой. Все системы работают нормально. Поступило пять голосовых, двадцать три текстовых и два голографических сообщения».

— Ника здесь нет, — сказал Андерсон, заглянув в комнату. — И вещей его тоже.

— Давай проверим сообщения, — сказала Кали. — Может, одно из них от него.

— Я займусь голосовыми, — сказал Андерсон.

Он как раз удалял письмо из ассоциации отставных офицеров, когда Кали позвала его.

— Вот, Дэвид. Посмотри.

Андерсон повернулся и увидел, как голо-запись дрогнула, переключилась на начало и запустилась снова. Ник сидел на стуле в круге света. На нем была та же одежда, что и сегодня утром. Судя по этому, сообщение было записано после того, как он вышел из Башни Цитадели. На его лице было виноватое выражение.

«Простите, что ушел из башни, — сказал Ник, — но не надо беспокоиться, потому что я с друзьями».

Андерсон и Кали переглянулись. Были ли этими так называемыми друзьями биотики по имени Окоста Лем и Арриус Саллус? Оба боялись, что так оно и есть.

«Мне нужно кое-что сделать, — важно заявил Ник, — и это пойдет всем на благо. Ведь именно этим вы и занимаетесь, да? С той разницей, что у меня есть способности, которых нет у большинства. Так что имеет смысл использовать их. Не самому по себе, а будучи частью чего-то большего, группы под названием „Подполье биотиков“».

Последовавшие за этим слова походили на декламацию. Будто бы были заучены наизусть.

«Мы верим, что биотики особенные, что на них лежит особая ответственность помогать другим. И лучший способ сделать это — собрать все расы вместе. Создание Совета стало первым хорошим шагом. Но прошли тысячи лет, и различные его члены все еще ссорятся друг с другом. Поэтому настало время сделать значительный рывок вперед, сформировав единое правительство. Организацию, управлять которой будут биотики, представляющие все возможные расы».

Андерсон поставил голо-запись на паузу, прежде чем повернуться к Кали.

— Похоже, это сторонники превосходства биотиков.

Кали серьезно кивнула.

— Ник очень идеалистически настроен. Они используют это его качество.

Андерсон произнес: «Продолжить воспроизведение», и трехмерное изображение снова пришло в движение.

«Но на это потребуется время, — продолжал Ник. — Так что вы меня пока не увидите. Передайте моим родителям, чтобы не волновались. Я буду время от времени выходить на связь, но только если не будет попыток найти меня. В противном случае, мне придется разорвать все связи».

В этот момент Ник посмотрел направо, будто ища чьего-то одобрения, и перевел взгляд обратно.

«Думаю, на этом все. Спасибо, что были добры ко мне».

На этих словах голограмма свернулась. Точки света вспыхнули и погасли.

— Черт бы его побрал, — сказал Андерсон.

И вместо того, чтобы возразить ему, как она сделала бы при других обстоятельствах, Кали кивнула.

— Ему виднее. Или должно быть виднее. Что мы скажем его родителям?

— Правду, — мрачно произнес Андерсон.

— А СБЦ?

— Свяжемся с ними сразу же, как поговорим с родителями Ника.

Кали вздохнула.

— Они живут на Ануре. Я встречалась с ними в академии. Займусь звонком.

— Воспользуйся моим служебным приоритетом — иначе на это может уйти несколько дней.

Звонок не прошел гладко. Отец Ника пришел в бешенство. Он обвинил Андерсона и Кали в исчезновении его сына, назвав их «беспечными» и «халатными».