Mass Effect: Обман

жестом указал на низкий столик и несколько хлипких на вид стульев.

— Пожалуйста, садитесь.

У саларианца были крупные глаза, жесткая кожа и длинное лицо. Одет он был в плотно облегающий черный костюм, который разделяли искусно подобранные белые вставки. Как только все трое уселись, Хана перешел прямо к делу.

— Как вы знаете, тело Пола Грейсона было украдено из Судебной лаборатории СБЦ.

— Да, — ответил Андерсон. — Лейтенант Варма нам рассказала. Как такое вообще возможно?

Хана нахмурился.

— Расследование еще продолжается, но, похоже, ворам удалось обнаружить уязвимости в охранной системе СБЦ и воспользоваться ими.

Андерсон и Кали выслушали рассказ Ханы о том, как неизвестные убили сотрудника по имени Обей, чтобы получить доступ в Судебную лабораторию, — и о том, как они оставили чужое тело на месте Грейсона.

— Совершившие это — хладнокровные убийцы, — мрачно подвел итог саларианец. — Советник очень расстроен.

Андерсон понимал, что когда Хана говорил «советник», то автоматически подразумевал своего босса. Судя по всему, единственного члена Совета, который пока что был в курсе дел.

— Готова спорить, что это «Цербер», — сказала Кали жестко. — Именно они ставили над Грейсоном эксперименты — и они же хотели вернуть себе его тело.

— Это звучит разумно, — согласился Хана. — На самом деле, возможно именно ваша демонстрация тела Совету спровоцировала кражу.

Это было не лишено смысла, и Андерсон кивнул.

— То, что сказала Кали, правда, но я полагаю, здесь кроется и что-то еще. Мы представили Совету тело из-за тех модификаций, которые над ним проводили.

— Модификаций, которые, как считаете вы оба, как-то связаны со Жнецами, — сказал Хана. — Ваше мнение по этому вопросу хорошо известно. И даже несмотря на то, что в прошлом я относился к этому скептически, сейчас мне начинает казаться, что вы можете быть правы.

Андерсон не знал, что об этом думать. Было бы неплохо, если бы их для разнообразия восприняли всерьез — если дело было в этом. Но Хана возглавлял разведку Совета, и славился как известный заговорщик. Верил ли на самом деле саларианец в то, что здесь как-то замешаны Жнецы? Или же он пытался втереться в доверие к Андерсону, чтобы лучше следить за деятельностью человечества?

Поток мыслей Андерсона прервал Бринса, вошедший в кабинет.

— Лейтенант Варма на линии, сэр. Соединить вас?

— Да, — ответил Хана, возвращаясь за стол, чтобы взять телефонную трубку. — Пожалуйста, извините меня, но этот звонок может иметь отношение к обсуждаемому нами вопросу.

Саларианец предпочел говорить приватно, вместо того, чтобы вывести звонок на громкую связь.

— Лейтенант Варма? Говорит Хана.

Последовавшая беседа оказалась практически односторонней, и говорила почти все время Варма. Ответы Ханы ограничивались комментариями вроде «Неужели?», «Интересно…» и «Да, дважды все проверьте, чтобы убедиться, что ни одного не упустили».

Закончив разговор Хана положил трубку и вернулся к ним.

— Вам будет интересно узнать, что лейтенант сейчас в вашей квартире.

— В нашей квартире? — резко переспросила Кали. — У нее нет права быть там.

— О, право у нее есть, — прохладно ответил Хана. — Офицеры СБЦ могут входить куда угодно, если у них есть разрешение соответствующих лиц. В данном случае, мое. И я санкционировал обыск, потому что пропавшего юношу, смерть Маккенна и похищение тела Грейсона объединяет один общий элемент. Вы.

— Нет, — упреждающе произнес саларианец, видя, что Андерсон готов возразить. — Я не думаю, что вы выкрали тело Грейсона. Я сказал, что все эти события неким образом связаны с вами. И именно поэтому лейтенант Варма получила санкцию на проверку вашей квартиры на жучки. Ее команда нашла двенадцать штук. Кто-то следил за всем, что вы делали.

Кали покраснела, а Андерсон выругался.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал Хана с оттенком улыбки. — И совершенно очевидно, что кого-то беспокоит то, что вы можете выяснить. Это должно подразумевать осторожность. Очень большую осторожность, иначе один из вас — или вы оба — можете кончить как Маккенн.

Это было отрезвляющей мыслью. Андерсон посмотрел на Кали и перевел взгляд обратно.

— Мы будем осторожны.

— Хорошо. Что планируете делать дальше?

Глаза Ханы были столь же темны, как глубины космоса. И снова Андерсон ощутил чувство предостережения. Почему Хана интересовался? Глупый вопрос. Это его работа — знать.

— Мы собираемся на Омегу.

— На поиски мальчика?

— На поиски мальчика и дочери Грейсона Джиллиан, — вставила Кали. — Она хочет найти Призрака и убить его.

— Благородное побуждение, — ответил Хана. — Но пустая попытка. Так вы попробуете вмешаться?

— Да, — сказала Кали. — И постараемся что-нибудь разузнать. Может быть, Джиллиан сможет расшевелить ситуацию. Если так, то мы найдем ту информацию, которую ищем.

Хана поднялся. Так он обычно давал понять, что встреча окончена.

— Будьте на связи, — сказал он.

Это могло быть предложением или проявлением заботы, но Андерсон был военным человеком и умел распознать приказ.

— Есть, сэр.

Планета Тессия

Воздух снаружи был холоден, когда Ария Т’Лоак вышла из спальни на террасу. Сверху ее закрывал навес, поддерживаемый семью рифлеными колоннами. По одной на каждый из пологих холмов города. Три из них были видны с этой стороны ее дома. Их тщательно ухоженные склоны вмещали сотни дорогих домов, и свет раннего утра отражался от обширных массивов стекла, поверхностей бассейнов и оружейных турелей. Клеймо богатства.

Но, как неоднократно за свою долгую жизнь выясняла Ария, были вещи, которые невозможно купить за деньги. Одной из таких вещей был душевный покой. Потому что образ мертвого тела ее дочери всегда оставался с ней, всегда всплывал в памяти, не желая уходить.

Призрак утверждал, что Пол Грейсон был в ответе за смерть Лизелль. И это выглядело правдоподобно, потому что они были любовниками, и он сидел на красном песке. Так что, возможно, между ними произошла некая ссора, Грейсон был под кайфом и перерезал Лизелль горло.

Но, дело в том, что Т’Лоак была преступницей и совершенно закоренелой преступницей. Многие считали ее доминирующей силой на Омеге и были правы. Это, плюс то, что ей было несколько сотен лет, означало, что у Т’Лоак накопилась масса опыта в том, что касалось убийств. И что-то — она не была уверена, что — было здесь не так. «Но я выясню это, — пообещала она себе, — и как можно скорее».

Но это пришлось отложить. Потому что вместо того, чтобы кремировать Лизелль на Омеге, Т’Лоак решила привезти дочь домой, где, как считалось, ее душа должна воссоединиться с теми, кто ушел до нее. Т’Лоак не была в этом уверена, но надеялась, что это правда. Поэтому она бросила последний взгляд на любимый город, и, повернувшись к нему спиной, как делала уже много раз прежде, вошла внутрь. До начала похорон оставалось чуть менее часа.

В соответствии с традицией азари, тщательно сбереженное тело Лизелль накануне вечером омыли, умаслили и одели в белое облачение. Затем тем же вечером его поместили на специально сооруженную платформу в центре обширного входного зала виллы. Четыре стража, назначенные охранять его, по- прежнему стояли на своих местах, когда прибыла Т’Лоак.