— Есть, сэр! — с усмешкой ответила Флинн и перевела взгляд на солдат. — Уведите его!
Когда побледневший Нарс скрылся за дверью, Стелл вернулся к текущим делам.
— Капитан Моузли, вы, насколько я понимаю, выполнили поставленную перед вами задачу?
— Так точно, сэр.
— Для тех, кто, возможно, не в курсе, — Стелл бросил взгляд на Мюллера и Сокола, — сообщаю, что капитан Моузли — бригадный офицер разведки. Вскоре после того, как мы уладили дела с Соколами Сокола и покинули Эндо, я отправил ее на рекогносцировку в штаб-квартиру «Интерсистемс». Не потому, что оказался таким уж прозорливым, а просто следуя древнему военному правилу стараться как можно больше узнать о своем противнике.
Капитан не только выполнила задание, но и вернулась как раз вовремя, чтобы доставить сюда нашего друга Нарса. Слушаем ваш отчет, капитан.
— Есть, сэр, — ответила Саманта и с собранным, серьезным видом обвела взглядом сидящих за столом. — Как уже сказал генерал Стелл, я получила приказание произвести рекогносцировку в штаб- квартире «Интерсистемс». Мне удалось проникнуть туда, получив временную работу в качестве второго пилота на одном из кораблей, на которых катают вокруг планеты VIP-персон. В результате я дважды садилась на поверхность, — она остановилась, как бы мысленно представляя себе, что ей там довелось увидеть. — Коротко говоря, Нарс и в самом деле довольно точно обрисовал ситуацию. Пилоты «Интерсистемс» называют планету Сукой главным образом из-за навигационных сложностей, связанных с большим количеством оружейных платформ на орбите.
Сэм встала и подошла к тонкой серой панели, закрывающей большую часть одной из переборок. Взяла электрокарандаш и быстро набросала схему планеты, окруженной плотным слоем чувствительных к тепловому излучению мин. Линии, оставленные карандашом на серой поверхности, замерцали голубым.
— Нет необходимости объяснять, что минное поле — наша главная проблема. Через него проложен безопасный путь, настолько сложный и запутанный, что пройти по нему можно лишь под управлением компьютера. К сожалению, копии этой программы почему-то там на каждом шагу не валяются, — закончила она с кривой улыбкой.
Шутка была встречена общим смехом. Когда все успокоились, Саманта нашла взглядом Сокола.
— Допустим, нам удастся пробраться сквозь минное поле и уцелеть. Дальше, чтобы мы, не дай Бог, не заскучали, они держат множество перехватчиков. Точное количество назвать не могу, но что они превосходят вас числом, это факт.
Если Сокол и был обеспокоен, он никак не показал этого, а его старший пилот Карла состроила гримасу, показывая, что она думает об этом численном превосходстве. Сэм тоже улыбнулась и повернулась к своей схеме.
— Если мы проберемся сквозь минное поле и отделаемся от перехватчиков, нас ожидает самый что ни на есть горячий прием на поверхности. Хотя в целом мы превосходим их силы безопасности примерно вдвое, большинство административных служащих прошли военное обучение и могут рассматриваться как оперативный резерв. И, конечно, Нарс отнюдь не шутил, когда сказал, что охранники отлично обучены и экипированы, — она замолчала, глядя на Стелла со сложным выражением одновременно огорчения и сочувствия. — Боюсь, никого не удивит, что с недавних пор командует ими… полковник Малик.
Все взгляды обратились к Стеллу; даже Мюллер был наслышан об изменнике. Стелл молчал, чувствуя, что его захлестывает волна ненависти, гнева и отвращения, вызванная упоминанием имени Малика. Потом она схлынула, оставив ощущение некоей завершенности происходящего. События развиваются по кругу, и теперь их с Маликом ожидает новая встреча. Последняя. Стелл улыбнулся, и по спине Мюллера пробежал холодок: в этой улыбке не было веселья, зато ясно читалось удовлетворение хищника, настигшего свою жертву.
Глава двадцать первая
Малик лежал на спине, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за леди Кансе-Джоунс и выпуская через ноздри дым, медленно поднимающийся к потолку. Длинный столбик пепла упал с его сигареты на роскошную простыню, но Малик не заметил этого — он был полностью захвачен созерцанием обнаженной Альманды. Как и она сама, впрочем. Сидя перед огромным, во всю стену, зеркалом, она дюйм за дюймом разглядывала свое изумительное тело. Нежно прикасалась к нему и поглаживала, как бы проверяя, нет ли повреждений.
Они только что кончили заниматься любовью, и Малик расслабился, чувствуя себя на диво полным жизни. Как всегда, все прошло хорошо, но, тоже как всегда, у него осталось ощущение какой-то странной неудовлетворенности, природу которого он не понимал. С другими женщинами он испытывал не только оргазм, но и эмоциональное удовлетворение. Овладевая ими, он ощущал себя сильным и неуязвимым. И главное, именно от него зависело все — и поза, и темп, и то, когда наступит завершающий момент. Но с этой сукой было иначе. Как только их тела сливались, каким-то непонятным образом контроль уплывал от него, и все решала только она. Так всегда получалось, и, бессильный что-либо изменить, Малик чувствовал, что это сводит его с ума.
Альманда испытывала удовлетворение, ощущая на себе его взгляд. Как и все мужчины, он хотел ее, и в данный момент это совпадало с ее намерениями. Но скоро, очень скоро все изменится. В конце концов, она добилась успеха там, где это не удалось никому, и вскоре ее ожидало щедрое вознаграждение. Тогда от нее одной будет зависеть судьба этого мужчины, да и ее собственная тоже, потому что она обретет свободу! Холодок возбуждения пробежал по всему телу до самых кончиков пальцев — это электронный мозг породил крошечный скачок напряжения в серебряных контурах ее нервной системы.
Олин обещал: как только удастся найти опытных специалистов в области робототехники, запреты, которыми напичкана ее программа, будут сняты. И она станет полностью, совершенно свободной! Как люди, только лучше… Может быть, единственный по-настоящему свободный робот на свете. И уж она сумеет воспользоваться своей свободой. В конце концов, в отличие от людей она бессмертна, а имея в запасе вечность, можно достигнуть многого, очень многого. И она совершенна. Настолько, что в штаб-квартире только один человек знает, кто она на самом деле, — председатель Олин. Именно ему она обязана своим появлением на свет, и именно он вот-вот дарует ей свободу. Что, если вскоре после этого он внезапно умрет? Она могла бы подчистить кое-какие записи, убрать кое-каких людей, и тогда никто никогда не узнает, что она робот. На совершенных губах Альманды заиграла улыбка.
Внезапно тишину в комнате нарушили громкие позывные рации Малика; вместе с одеждой он оставил ее в кресле. Малик наклонился, взял рацию и включил ее. Выслушал, выругался и неожиданно швырнул рацию через всю комнату, угодив прямо в зеркало. Отражение Альманды разлетелось на тысячи кусков, осколки стекла посыпались на пол. Малик схватил ее за руку и с силой дернул, притянув к себе.
— Значит, ты уверена, что Стелл мертв? — спросил он.
Альманда принудила себя не оказывать ему физического сопротивления.
— Да, Петер. Он должен быть мертв. Я же рассказывала тебе, что оставила его на поверхности Фабрики с запасом кислорода всего на несколько часов.
Малик злобно усмехнулся:
— Неужели? Тогда, может быть, ты будешь так любезна объяснить, что за флот приближается к планете? Идиоты в центре управления говорят, что это пираты, — но мы-то с тобой знаем, что, черт побери… что это может быть только Стелл! Никто больше на такое не способен!
Малик с силой толкнул ее, и Альманда упала на пол среди осколков стекла. Будь он повнимательнее, он, наверно, удивился бы тому, что она не порезалась, и заметил вспыхнувшую в ее взгляде ненависть. Но он был слишком занят, натягивая одежду и пристегивая оружие. Покончив с этим, Малик схватил с туалетного столика рацию Альманды и выбежал из спальни, на ходу отдавая приказы. Он еще заставит этого тупицу Стелла пожалеть, что тот родился на свет.
Стелл не спускал взгляда с экрана, на котором Сука с каждым мгновением становилась все больше. Подходящее название, решил он, но отнюдь не по вине самой планеты. Она оказалась невелика, и глядеть особенно было не на что: огромные пространства воды, разбросанные кое-где коричневатые клочки суши и мазки белых облаков в небе. Когда-то это был самый обычный, средненький мирок; с приходом человека, однако, все изменилось. Теперь планета превратилась в самую настоящую крепость. Защита ее уступала разве что земной. В груди Стелла зашевелились сомнения. Может, он просчитался, забыл что-то, допустил какую-нибудь из тысячи возможных ошибок? Стелл затолкал эти мысли поглубже в то укромное
