я пойду разберусь, что там происходит.
Уже догадываясь, в чем дело, фрау Карличек спустилась по ступенькам и, увидев жандармов, властно гремевших саблями, вовсе не удивилась, а наоборот, с гостеприимной улыбкой обратилась к старшему:
— А-а-а, это вы, герр Вендель!
— Несравненной фрау Карличек мое почтение, — в свою очередь жандармский майор расплылся в улыбке и церемонно поцеловал руку хозяйке. — Надеюсь, когда-нибудь вы обратите на меня свое благосклонное внимание…
— Ах, герр Вендель, герр Вендель, вы все время забываете, что у вас есть такой большой револьвер… — шутливо начала укорять его фрау Карличек и почти сразу перешла на деловой тон. — Скажите лучше, в чем дело? Или у вас ко мне есть претензии?
— К вам, несравненная фрау Карличек, ни единой, — жандарм осторожно отвел хозяйку в сторону. — Однако как своему человеку могу сказать… Какие-то злодеи совершили нападение на двух людей в «Крокусе». Старший убит, а молодой сбежал. Между нами — это черт знает что, можно подумать, будто здесь не Вена, а какой-то там Белград…
— Ужас! — фрау Карличек с испугом отшатнулась от жандарма. — Но, я надеюсь, лично вам, герр Вендель, ничего не угрожает?
— Что вы, фрау Карличек, как можно… — довольно усмехнулся майор, и его усы браво полезли вверх. — Сегодня ночью на ногах вся полиция Вены, не говоря уже о таких, как я. Мы без сомнений найдем виновных, но есть некоторые трудности… Скажите, фрау Карличек, у вас пожилой человек не останавливался?
— Нет, герр Вендель, пожилых не было, а вот студент поселился.
— Высокий, крепкий, с усами? — жандарм сразу насторожился.
— Нет-нет, герр Вендель, — поспешила успокоить его фрау Карличек. — Надеюсь, вам хорошо известно, как я отношусь ко всяким циркачам. — Наоборот, мой постоялец стройный, красивый и усы у него почти такие же, как у вас. Кроме того, я подозреваю, что он поселился здесь с одной целью. Понимаете, отдельные комнаты, женщины и амур, амур, амур… К тому же сегодня я его вовсе не жду. Скорее всего он сейчас совсем в другом месте. А что касается меня, то я только слабая женщина, и когда я слышу слово «амур», то у меня сердце тает, герр Вендель, так и тает…
— Ах, фрау Карличек, жандармерия только приветствует нежные чувства, и если бы не этот огромный револьвер, то, я надеюсь…
— Но не забывайте, герр Вендель, — фрау Карличек совсем по-молодому стрельнула глазами. — Признаться, я не боюсь никаких револьверов, и если наша мужественная жандармерия обратит на это внимание, то все может быть…
— Вне всякого сомнения, обратит, фрау Карличек! — жандарм щелкнул каблуками и с восторгом принялся целовать сразу обе руки привлекательной хозяйки пансиона. — Только немного позднее, а сейчас я должен идти, служба, но, поскольку сегодня исключительный случай, один жандарм останется у вас до утра.
— О, конечно, конечно, герр Вендель! — с деланным восторгом согласилась хозяйка. — Так, по крайней мере, я смогу спать спокойно…
Тереза больше часа ворочалась в кровати. И хотя за окном благоухал сад, а с Дуная доносилось свежее дыхание реки, сон к ней так и не шел. Стоило ей закрыть глаза, как она снова оказывалась в том самом кафе, снова гремел выстрел, и Ян снова прыгал в экипаж…
В конце концов окончательно убедившись, что уснуть не удастся, девушка уставилась в потолок, и именно в этот момент из сада долетел шорох. Еще какой-то момент Тереза лежала молча, проверяя, не почудилось ли ей это, а потом отбросила легкое одеяло и только подскочила к балконной двери, как сразу увидела Яна, который осторожно перелезал через балюстраду.
— Это вы! — Тереза ухватилась левой рукой за косяк и, прикрывая правой открытый ворот ночной сорочки, облегченно вздохнула. — Ну, наконец-то…
— Извините меня… — Тешевский перевел дух. — Но в холле сидит жандарм, и потому я…
— Ой! — спохватилась Тереза. — Он же мог услышать!
Девушка выскользнула из комнаты, на цыпочках перебежала коридор и, перегнувшись через перила лестницы, принялась высматривать, чем занят жандарм, оставленный дежурить в холле. Доблестный страж порядка откровенно храпел, развалившись в кресле и забросив чуть ли не на середину ковра каблуки начищенных до блеска сапог.
Тереза облегченно вздохнула и, возвратившись в комнату, старательно заперла дверь.
— Все в порядке! Он ничего не заметил. Но учтите, они здесь ожидают именно вас…
Тешевский, молча наблюдавший, как Тереза задергивала штору и вздувала свечу, неожиданно сморщился.
— Вот черт…
— Вам больно? — внезапно догадалась девушка.
— Немного… — Тешевский криво усмехнулся и попросил: — Если вас это не затруднит, помогите…
Поручик, кривясь от боли, разделся до пояса, и, увидев его сплошь побитое тело, Тереза всплеснула ладонями.
— Ой, как же они вас…
Она сразу же захлопотала, быстро нашла в шкафчике свинцовую примочку и принялась старательно протирать Тешевскому синяки на спине.
— О-о, хорошо… — Ян облегченно повел плечами и весело заключил: — Таки досталось…
— Скажите мне, пан Тешевский… — рука Терезы на секунду замерла. — Вы… революционер?
— Кто? Я? — поручик мгновенно перестал морщиться. — С чего вы взяли?
— Но, пан Тешевский… — Тереза несколько растерялась, однако превозмогла себя и решительно закончила: — Простите, но я сама видела, как тот пан в кафе вам что-то показывал.
— Допустим… — глаза поручика холодновато блеснули.
— Я понимаю, это не мое дело, но… — Тереза замолчала, пару раз дернула себя за край сорочки и вдруг спросила: — Скажите, то, что вы делаете, со мной не связано?
— Ах, вот в чем дело… — голос поручика мгновенно потеплел. — Ну как бы вам пояснить? Скажем так, вы — это мое, а то, что там, — общее.
— Общее? — глаза Терезы широко распахнулись, и прерывающимся от волнения голосом, она спросила: — Значит, то, что вы делаете, связано с нашим народом?
— Так, — коротко выдохнул поручик.
Какое-то мгновение Тереза восхищенно смотрела на Яна широко распахнутыми глазами и вдруг, сначала осторожно, а потом и горячо начала сама целовать поручика. Широкий ворот ее ночной сорочки разошелся, открывая тугие девичьи груди и Тешевский, который теперь уже никак не контролировал себя, наклонился ниже и инстинктивно поймал губами нежно-розовый сосок…
Обеспамятевшая девушка еще пробовала отстраниться и при этом только повторяла:
— Нет, нет… Не надо…
Однако поручик не слушал ее и в порыве страсти принялся сбрасывать с себя остатки одежды. Наконец спохватившись, Тереза вырвалась и возмущенно выкрикнула:
— Вы что?
— Меня… Здесь… Ударили… — немного овладев собой, поручик неловко повернулся и показал на спине, чуть ниже пояса, здоровенный синяк.
— Так вы ж!… Ах!
Только теперь сообразив, что Ян стоит перед ней совершенно голый, Тереза подолом прикрыла лицо, отчего сорочка высоко задралась и совсем открыла стройные, дрожащие мелкой дрожью бедра. Просто оглушенный этим зрелищем поручик, которым сейчас руководил уже не разум, а инстинкт, метнулся к девушке…
А когда летнее утро вступило в свои права, и первый солнечный луч, проникнув через штору, осветил постель, первым, на что он упал, были лица Терезы и Яна, которые крепко спали, сжав друг друга в
