Нашла она Сергея и на море. Однако и там все оказалось бесполезным – слишком много вокруг было людей, и наверняка у них были их грохочущие палки.
Но, невзирая ни на что, медведица продолжала упорно искать встречи со своим врагом.
Ночная встреча на тундре тоже была почти случайной. Тогда, продолжая поиски, она оказалась на грунтовой дороге, по которой как раз возвращались с рыбалки на 'уазике' Андрей и Сергей. В этот момент она спала на обочине и, услышав звук приближающейся машины, вскочила на лапы, не понимая спросонья, что за зверь с большими горящими глазами приближается к ней. Она, уверенная в своих силах, стояла и с любопытством смотрела на него. И вдруг опять почувствовала среди сотен запахов, режущих ее тонкий нюх, запах врага. Но раздались выстрелы, и опять ей пришлось убегать.
Теперь она знала, что враг бывает и здесь, а значит, покидать эти места пока не следовало.
Через день ветерок принес ей доказательство того, что убийца ее ребенка где-то рядом. Весь день медведица издали, тщательно скрываясь, наблюдала за Сергеем и ждала ночи.
К этому времени боли в голове снова усилились, и она осознавала, что время терять нельзя. Поэтому медведица готова уже была убить всех людей, которые здесь были, лишь бы добраться до того, за кем она столько времени безуспешно охотится. Но она не знала, что в роли охотника сейчас выступает уже не она, а ненавистные ей люди.
Попав в западню, медведица получила три пули, которые адским пламенем обожгли ее бока. Она слышала погоню. Подойдя к ручью, медведица прошла по его руслу до самого истока, чувствуя, как с каждым шагом и с каждой потерянной каплей крови из нее уходят силы. Упав тут же в лужице, образованной родником, из которой брал свое начало ручей Ржавый, она потеряла сознание. Но, видно, огромное физическое здоровье и целебные воды ручья, омывшие ее раны, снова не дали ей сдохнуть.
Несколько недель медведица зализывала раны и ела какую-то известную только зверью лечебную травку. Поначалу она была очень слаба и могла сделать всего несколько десятков шагов.
На тундре появились первые ягоды голубики и жимолости. Какая-никакая, а все-таки пища. Об охоте не могло быть и речи.
Кое-как добравшись до ближайшей речки – Утки, – она попыталась подкормиться рыбой. Но ее сил хватало только на то, чтобы ловить полудохлую, уже отнерестившуюся рыбу.
Головные боли становились невыносимыми. Порой они были так сильны, что медведица едва не теряла сознание, то яростно ревя при этом, то скуля, словно маленький медвежонок. Она понимала, что времени на месть у нее осталось очень мало, и поэтому, едва почувствовав, что способна преодолеть это расстояние, решила вернуться к поселку. И облезшая худая медведица, едва стоящая на ногах от слабости, двинулась в путь.
Первым делом она пришла к дачному участку Сергея. Там как раз была Лариса. Медведица не стала преследовать убегающую женщину, но и уходить отсюда она больше не собиралась.
Медведица умяла себе лежанку, с твердым намерением дождаться своего врага. И дождалась.
Она не шелохнувшись лежала в кустах, изо всех сил борясь с желанием броситься наутек, когда Сергей палил из карабина по лесу. Она внимательно наблюдала за беседой Орлова и своего врага. И лишь когда участковый отобрал у Сергея карабин и уехал, поняла: ее час пробил. Человек, убивший ее медвежонка, был один и без оружия.
Сергей ушел в теплицу. В несколько прыжков преодолев участок, она перешагнула порог, через который только что прошел ее лютый враг. Медведица приближалась к нему спокойно и уверенно. Она знала, что в этом замкнутом пространстве ему не спастись. Вот они, сладкие мгновения мести! Ее слабых сил вполне хватит, чтобы убить это существо.
В последний момент медведица прочитала в глазах человека бессилие и обреченность.
36
Сергея хоронили на местном кладбище в закрытом гробу. На похороны собрались чуть ли не все жители Усть-Большерецка.
Лариса стояла молча, отрешенно глядя перед собой. Плакать она уже не могла. Когда на пороге появился Орлов и, отводя в сторону глаза, сообщил ей страшную весть, вот тогда она и плакала, и кричала.
Почти сразу прибежали Ирина и Инга. И целый день пытались успокоить исходящую рыданиями подругу. Теперь же Ирина стояла, взяв Ларису под руку, и, сама плача навзрыд, умоляла:
– Ларка! Не молчи. Поплачь. Ведь так и с ума недолго сойти.
Но Лариса молчала, ничего не замечая вокруг.
Танюшку на похороны не пустили. Все эти дни она жила у Ирины. Как Самойлова ни пыталась забрать к себе и подругу, та не согласилась. Все время она проводила в бесцельном переборе вещей, оставшихся от мужа, в перелистывании альбома с фотографиями, на которых ее Сергей улыбался, где он был живой.
На следующий после похорон день из Елизово прилетел военный МИ-8, раскрашенный в оранжевый цвет.
– Вот так всегда у нас, – ругались, перекуривая в сторонке в ожидании взлета, охотники, собранные участковым для новой облавы. – Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. То 'двушку' выпросить не могли, а как беды дождались, так и 'восьмерку' – нате, пожалуйста!
Кроме шестерых охотников на облаву летели Орлов и Самойлов. Андрей был единственным человеком, который видел одноглазую медведицу вблизи, и поэтому он должен был указать на нее. Сейчас ошибаться уже было нельзя ни в коем случае. Медведь, попробовавший вкус человеческого мяса, уже не остановится. Уничтожить его нужно было любой ценой.
Накануне у Самойлова с Орловым был тяжелый разговор. Андрей сам пришел к участковому прямо с похорон и рассказал все, что знал. Сергея уже не было в живых, и поэтому что-то скрывать стало бессмысленно.
– Почему вы сразу не пришли ко мне и ничего не рассказали? – бушевал Орлов, бегая по своему кабинету из угла в угол.
