постоянно контролировали его работу как «сверху», со стороны контрольных инстанций и более высокого руководства, так и «снизу», по линии партийной организации, да и своего коллектива.
Что касается первого, то под политическими качествами понималась преданность социалистическому государству, своей стране. Не все грамотные и компетентные специалисты ей обладали, поэтому на решающие, «политические» посты попадали немногие из них. Впрочем, компетентных специалистов, не обладавших такой сознательностью, а подчас и враждебно настроенных к советской власти, тоже не обижали, напротив, создавали все условия для плодотворной деятельности при условии, разумеется, отказа от борьбы с партийной линией.
Вот как описывает сталинскую систему И.А. Бенедиктов:
«При Сталине продвижение в высшие эшелоны управления осуществлялось только по политическим и деловым качествам — исключения, конечно же, были, но довольно редкие, что лишь подтверждало общее правило. Главным критерием являлось умение человека на деле и в кратчайшие сроки изменить ситуацию к лучшему. Никакие соображения личной преданности и близости к «вождю», так называемый «блат», в расчет не брались. Более того, с людей, к которым Сталин особо симпатизировал, точнее ставил другим в пример, спрос был и жестче, и строже. Я имею в виду В.М. Молотова, Г.К. Жукова, H.A. Вознесенского и некоторых других…
Начав свою работу в сельскохозяйственном учреждении совсем еще молодым человеком, я был твердо уверен, что все успехи по службе зависят исключительно от моих личных достоинств и усилий, а не от сложившейся конъюнктуры и заступничества влиятельных родственников. Как и многие мои сверстники, я знал, что если проявлю себя должным образом на деле, то мне не дадут засидеться на месте, не позволят долгие годы «выслуживать» один чин за другим, растрачивая энергию и напор молодости на перекладывание канцелярских бумаг, а сразу же дадут дорогу, «двинут» через несколько ступеней наверх, туда, где действуют и решают».
Что же, когда в государственном аппарате преобладает такой настрой, бюрократизм и коррупция становятся в нем инородным телом, отторгаемым самим образом мыслей и действий управленцев. Есть над чем задуматься руководителям нынешней России, принимающим одну за другой программы борьбы с коррупцией и бюрократизмом, которые вопреки всем усилиям только растут.
Подбор кадров и проверка исполнения. Этот главный метод улучшения работы государственного аппарата взял на вооружение еще Ленин:
«Гвоздь всего положения не в резолюциях, не в учреждениях, не в реорганизациях. Поскольку они нам необходимы, это делать мы будем, но не суйтесь с этим к народу, а подбирайте нужных людей и проверяйте практическое исполнение, — и народ это оценит».
Сталин следовал этому методу неуклонно. Его умение подбирать и расставлять кадры, обеспечивая жесткий контроль за их работой, до сих пор остается непревзойденным. Его же преемники от Хрущева до Горбачева, напротив, пустили эту работу на самотек, испытывая прямо-таки патологическую страсть к бесконечным перестройкам и реорганизациям управленческой системы, только ухудшавшим ее работу. Непрекращающийся реформатский зуд — верный признак бюрократической серости и посредственности, подменяющих практические результаты казенно-бумажными отчетами о «проделанной работе». Добиться реальных сдвигов к лучшему на деле крайне сложно и трудно, да и времени требует немало. Куда легче и проще, раскритиковав имеющиеся в любой структуре управления недостатки, «отчитаться» об их устранении внешне эффектными реформами и реорганизациями — они, как говорится, на виду. Да и запустить их особых усилий не требуется — издай указ или распоряжение, и ты уже «новатор» и «реформатор», — аплодисменты, по крайней мере, со стороны «прогрессивных» сил, как в стране, так и за рубежом обеспечены.
Да и сегодня государственный аппарат постоянно лихорадят непрекращающиеся перестройки и реорганизации, в которых, похоже, запутались и сами их инициаторы. Правительство, министерства и ведомства реорганизовывают и перестраивают чуть ли не каждый месяц — сокращают и упраздняют, объединяют и разъединяют, сливают и снова расчленяют. А в конечном счете, останавливаются, — видимо, просто устав от непрерывной реорганизационной суеты, — на самом худшем варианте. Реорганизаций уже столько, что потеряно представление, с чего они начинались и чем последний вариант отличался от предыдущего — найти какие-то концы в бесконечной череде «новаторских» преобразований стало уже просто невозможно.
Замордованные бесконечными реорганизациями чиновники просто перестают работать, тем более, что в ходе бесконечных реорганизаций на ключевые посты в аппарате приходят дилетанты, которые не только не ценят немногих остававшихся там специалистов, но вытесняют их под разными предлогами. Что и понятно: знающий человек на фоне невежд всегда выглядел и вызовом, и укором…
Школярское невежество, замешанное на ребячьей нетерпеливости, жажде быстрых и поражающих публику результатов. Вот истинные движущие причины всех реорганизаций. Сталина бы на этих горе- управленцев! Быстро навел бы порядок, избавившись, естественно, прежде всего, от инициаторов бестолковых реорганизаций и перестроек. Наверное, потому ему от них сегодня так и достается.
И вот еще одно подрывающее эффективную работу аппарата управления уродливое явление, которое решительно пресекал Сталин — попытки высоких руководителей спихнуть ответственность за свою некомпетентность и неумение наладить дело на подчиненных, на «обюрократившихся» и «оторвавшихся от народа» аппаратных чиновников. В пропагандистском отношении, конечно же, для национального лидера удобная позиция — «не я отвечаю за очевидные безобразия и провалы, а подчиненные, которые не выполняют моих распоряжений и указаний». Но тут сразу же возникает вопрос: а почему их не заменяют теми, кто эти указания будет исполнять? Это то же самое, что ссылки военачальника, проигравшего битву, на то, что у него были плохие офицеры, как будто не он их подбирал и продвигал.
Сталин и его соратники, в отличие, например, от Троцкого, первым заговорившего об опасности «номенклатурно-бюрократического перерождения» аппарата и выступавшего за самые радикальные меры по его «дебюрократизации» (что, впрочем, не помешало ему первым создать вокруг себя так называемую «аппаратную номенклатуру»), рассматривали партийных и государственных функционеров как проводников своей политики, как соратников и единомышленников в достижении поставленных целей. Борьба с бюрократизмом велась на путях улучшения работы аппарата управления, а не конфронтации с ним. Хотя с неисправимыми бюрократами и чинушами в тот период отнюдь не церемонились, им действительно был объявлен беспощадный бой.
Кстати, весь мировой опыт показал, что осуществить по-настоящему крупные реформы в экономической и социальной сферах можно лишь привлекая на свою сторону государственный аппарат, по крайней мере, его значительную часть — в противном случае его колеса будут прокручиваться вхолостую, а явный или «тихий» чиновничий саботаж сведет на нет выдвинутые цели и программы.
Все успешные реформаторы прошлого — от американского президента Ф. Рузвельта, западногерманского руководителя Л. Эрхарда до китайского лидера Дэн Сяопина — говорили со своими чиновничьим аппаратом на «вы», умели поощрять и заинтересовать его в успехе проводимых реформ, что, впрочем, не исключало, а, напротив, предполагало усиление требовательности и персонального спроса за порученное дело. И, напротив, тот, кто афишировал свою враждебность «бюрократическому» аппарату, постоянно реорганизовывал, ломал, сокращал и унижал его, в конечном счете проваливал и «забалтывал» реформы, втягивая страну в острейшие кризисы и спады.
Красноречивые примеры Горбачева и Ельцина, казалось бы, у всех перед глазами. Но их бесславное дело, увы, продолжается. Под постоянные и грозные обличения с самых верхов бюрократизма и коррупции в нынешней России создана едва ли не самая забюрократизированная и коррумпированная система управления в мире, скатившаяся по степени разложения и беспомощности государственного аппарата на уровень самых отсталых африканских страны. И это при громогласном осуждении «тоталитарных», «архаичных» и, естественно, «совершенно недопустимых» в настоящее время сталинских методов управления.
Ну а к чему привели «допустимые» и «современные» методы, практикуемые нынешним российским руководством, видят сегодня все. Вот откровенное высказывание одного из руководителей крупного министерства нынешней России, пожелавшего, естественно, остаться анонимным:
