без оснований: в углу, возле груды «всего», стояла немецкая газовая печь, на четыре конфорки, с электроподжигом. Значит, «народ должен на это собраться весь»! А тут — два ствола и четыре руки, и две пары наручников, да плюс Поль, — ого-го!!!
— Коль, а ты знаешь, они тут и сами с собакой в засаде сидели? Да что-то без толку…
— Собаки тупые!
— А Поль?
— Да ты сам видел — класс!
— Вот еще знать бы, какой это класс…
— Сомневаешься? Ты сумасшедший, Потемкин! Я вон заснуть собираюсь. Какого бы не заснуть, когда у меня есть Поль? А ты, блин, морочишь голову!
— Ладно, ты спи…
Потемкин вздохнул. Вспомнил Гросса: глаз его с искоркой, черный… «Пять минут не дышал, а он, пес смердящий, учуял!». Покосился на Поля, и понял: «Все будет О*Кэй!». «Да, в общем, и Гросс, — улыбнулся он, — какой пес смердящий? Нормальный пес! Чистенький, как и Поль. И породы такой же — овчарка…».
— Поль, — вслух позвал Потемкин, — дай лапу!
Поль поразмыслил, потом подошел, вручил мускулистую лапу. «Да уж… — придавленный лапой, подумал Потемкин, — Кинологом быть, Коля прав, — нескучно!».
— А это? — спросил осторожно Потемкин, — Что это? Зачем?
Пес смотрел прямо в глаза, изучающе. Да, было видно, что доверял. Без звука сидел он, смотрел в глаза, мел хвостом, вправо-влево, по полу. А в пасти держал силикатный, тяжелый кирпич.
Посмотрел, и подумал Потемкин: «Наверное, лишнего лучше не говорить…». Потому что кирпич, если Поль его освобождал, — Потемкину падал бы прямо туда! Пес, как раз, посмотрел туда. «О-о! — говорил его взгляд, — Прекрасно, мы оба — мужчины!».
— Молчи! — попросил Потемкин.
Пес повел одним ухом. «Да, все, — говорил его взгляд, — нормально! Не переживай».
— Может, — подумал, и предложил Потемкин, — ты тоже поспишь? На фига тебе лишняя тяжесть в зубах?
Поль повел другим ухом. Потом на затылок легли оба уха. И вскинулись снова, к макушке.
— Красавец… — несмело одобрил Потемкин.
Поль не отозвался. Задним ходом: «Ого! — изумился Потемкин, — Ого, даже так бывает!», — пес отдалился к дверному проему. Он — хорошо это видел Потемкин, — приводил себя в боевую готовность. Потемкин достал пистолет. Он и сам уже слышал — есть! А шеф, — оглянулся он, — спал на керамике, на полу, у окна. Четыре, как минимум… Пусть даже три шага, — а что делать?
«Справимся, Поль!» — решил он, и забыл о шефе. Шаги были рядом. Те. кого ждали Потемкин и Поль, приближались. «Давайте, ага! Палец, вот, так и чешется!» — палец, имел он в виду, на крючке пистолета.
Пес знал свое дело: вздыбилась шерсть. «Вот ё!» — чертыхнулся Потемкин, взглянув, краем глаза, на шефа. И вздрогнул: «Грюк!» — оглушительно грохнуло рядом. Отчетливо, сухо, на всю округу! Оглянувшись, увидел Потемкин: на линии старта, Поль выплюнул, на фиг, помеху… На пол, на керамику! Он сжался пружиной, и ждал команды.
— Поль, — встрепенулся Неко, — Фас, Поль!
А там, в стороне, в глубине, уж давно грохотали шаги бегущих! Поль рванул вслед.
— А, Потемкин, будь спок! — пришел в себя Неко, — Поль, — куда они денутся?
Но, оба, конечно, рванули в проем, и вперед! Да пес, и те ноги, в сравнении с ними, имели огромный плюс. Особенно — ноги. Так вовремя Поль их предостерег!
На землю еще не успели скакнуть из подъезда милиционеры, как стон прозвучал, приглушенный, мужской.
— Это Поль! — стал, как вкопанный, Неко. Лицо побелело у шефа — заметил Потемкин во тьме. «Один в поле воин!» — подумало он о себе, и продолжил преследование. Но слишком велик был разрыв и погоню пришлось проиграть. Дуплетом прощелкали где-то дверцы, взревел мотор, укатила машина.
Поль, бедняга, катался в траве. «Цел!» — оценил визуально, Потемкин. Стон, по-мужски, глухо сдерживал Поль, чихал и тер нос во влажной траве. Острый запах в предутреннем свежем воздухе, уловил Потемкин.
— Вот немцы, а! — возмутился Потемкин, — Фосген!
— Где Фосген? — Неко бросился к Полю.
— А, черт возьми! — пояснил Потемкин, — Ты что, ничего не чуешь?
— Ага! — ощупывал Неко собаку.
В воздухе пахло отравой для тараканов.
— Эх, — Потемкин погладил Поля, — брат, дихлофос…
Поль приходил в себя, а Потемкину было и стыдно и больно. Больно, от того, что ушли ворюги; стыдно за то, что катался в слезах бедолага Поль.
— Это тебе повезло, — успокоив собаку, заметил Потемкину Неко, — догнал — и тебе бы досталось! Поль-то зажмурился, а вот тебе — глаза б выжгло, вполне.
«Эх, да какой я сыщик! — стыдился Потемкин, — Чем слушал? Вот, боже мой, слушать не научился!». «Они же, сволюги, след поливают…»! Вот ведь она — золотая нить информации! Что помешало Потемкину ниточку эту извлечь? «Ну, что?!» — сурово пытал он себя самого.
Ничто не мешало. Источник нетрезвый?... Да ведь Уставы всех армий мира, учат: противники недооценивать недопустимо! «Впредь, — делал вывод Потемкин, — какой бы источник ни был, я — как улитка! Громадное, цельное ухо!».
А еще предстояло сдать смену. Писать обстоятельный рапорт. «О, боже! — представил Потемкин, — Сквозь пол провалиться бы, а!». Да пол в кабинете у ротного — танком его не провалишь! Дуб карпатский, «пятерка»!
— Вот гады, Потемкин, это они с собой брали след поливать!
— Да, Коля, у нас научились! У нас «Черемуха», а у них — свое.
— Это профессионалы! А сколько их было?
— У Поля спроси, он ближе всех был к ним …
— Гады! — Неко качал головой, — Вот ведь нелюди, а! Давить таких надо!
— Собаками…
— Танками, гадов, танками!
— Поля на танк менять будешь?
— Поля? Нет, никогда, никому его не отдам! И не поменяю, даже на «Жигули»! Как думаешь, а «евдокимовцы» их найдут?
— Не знаю.
— Да, где там! Иголку в кармане, и ту не найдут!
— Зато, я теперь знаю, чем Евдокимов похож на Махно?
— На Махно? А я, — осмотрел Неко Поля, — еще как-то не понял?...
— Ну, как? У батька — махновцы, а у Евдокимова — евдокимовцы!
— А, понимаю! Зато уже эти, сюда, никогда не сунутся!
— М-мм, если б ноги поотсыхали у них…
— Зачем?
— Чтоб и туда не пошли, где нас с Полем не будет.
— Конечно бы так… Но, представь — поотсохли ноги?! Ты изверг, Потемкин! А какого Фосгена ты вспоминал?
— В пятнадцатом, немцы одной, абсолютно бескровной атакой, убили пятнадцать тысяч солдат противника.
— Да ты что! Это как же — десницей господней?
— Нет, ветер попутный был.
— И дальше? Поставили парус и разогнались?
