— И еще, сэр Энтони…
— Да, мадам?
— Поклянитесь, что не убьете его по дороге.
24.
— И Эссекс осмелился взять милорда тайного советника и его свиту под стражу? — Тони изумленно взглянул на Носа-с-Бородавкой, сообщившего эту новость. По приказу Ее Величества Тони проводил тайного советника к дому Эссекса, а сам остался у ворот.
Двери дворца Эссекса широко распахнулись, и из них потекла живая людская река. Их было много, очень много — Тони думал, что не меньше двух сотен. Впереди, размахивая руками, шел Эссекс, глаза его горели лихорадочным блеском. Темная шляпа графа с белым плюмажем реяла впереди мятежников, словно знамя.
— Во дворец! К Уайтхоллу! — кричали люди, потрясая обнаженными шпагами.
На этот счет Райклиф был спокоен — почти все его гвардейцы, вооруженные и хорошо обученные, охраняли сейчас дворец. Тем не менее Тони преградил дорогу графу. Эссекс остановился.
— Прочь с дороги, — взревел Эссекс, набрасывая на плечо полу своего алого шелкового плаща. — Ты не сможешь остановить нас, как не смог бы остановить морской прилив.
— А я и не намереваюсь вас останавливать, — крикнул в ответ Тони, — а просто пришел вызвать тебя на бой! На открытый и честный бой, в котором незаконнорожденный и лорд равны. Посмотрим, кто из нас лучший воин.
Похоже, граф не мог устоять перед искушением убить Тони. Он облизнул губы, словно кот, на глаза которому попалась глупая мышка.
— Эй! — Тони специально закричал громче, чтобы его голос достиг самых дальних рядов мятежников. — Или ты трусишь? Что, не хочется ощущать сталь моего клинка у своего горла еще раз?
Граф зарычал и выхватил одной рукой шпагу, другой — кинжал. Спокойно наблюдая за противником, Тони без труда отразил первый выпад Эссекса и, ловко проскочив под его шпагой, крепко схватил за руку. Гримаса боли пробежала по лицу Тони: рана, нанесенная кинжалом графа днем раньше, давала о себе знать. Заметив это, Эссекс улыбнулся и попытался взмахнуть шпагой, однако ему мешал его же собственный плащ. Тони презрительно улыбнулся и одним ударом рассек шнуровку плаща.
— Милорд, я оделся для боя, а вы — для подлости. Позвольте вам помочь! — С этими словами он сдернул красный шелк с плеч Эссекса и бросил его на землю.
Цвет лица графа и цвет его плаща стали одинаковыми.
— Ах ты, грязный ублюдок! Наконец-то я научу тебя уважению!
Хорошо Эссексу — вокруг него стояла плотная стена союзников, и жаждал он только одного — убить Тони, связанного клятвой, данной королеве. Похоже, у Райклифа не осталось шансов на спасение… Разве только, отбросив этикет и правила придворных дуэлей, вспомнить свой богатый опыт уличных драк. Один хороший удар ногой, и Эссекс рухнет как подкошенный… Тони опять увернулся от кинжала графа. Эссекс с самодовольной ухмылкой тряхнул головой, и белое перо на шляпе закачалось… Шляпа…
Тони слегка приподнял кончик шпаги, и Эссекс, уклоняясь, резко дернул головой. Не удержавшись, шляпа слетела с головы и, подгоняемая ветром, покатилась по земле. Этот нехитрый маневр Тони заставил графа на мгновение отвлечься, но и этой секунды хватило Тони для того, чтобы нанести легкую царапину руке противника, сжимающей кинжал. Ловким движением Тони выбил оружие у Эссекса и, низко пригнувшись, ударил графа по ноге.
Баловень королевы звонко шлепнулся в грязь, освобождая путь к отступлению, но не успели еще брызги, вызванные его падением, достичь земли, как шпага Тони была уже приставлена к горлу Эссекса. В тот же миг чье-то тело, словно сжатая пружина, оттолкнуло Райклифа.
— Бежим! — бросил через плечо Нос-с-Боро-давкой. — Бежим, пока не поздно!
Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться в правоте Носа. Мятежники еще не пришли в себя от поражения предводителя, однако лезвия их шпаг угрожающе зашевелились.
И Тони побежал. Побежал изо всех сил, пока не убедился, что топот смельчаков, решившихся на преследование, затих где-то далеко позади. Похоже, сторонники Эссекса сочли более благоразумным вернуться к своему хозяину. Резко остановившись, Тони пошел назад, стараясь остаться незамеченным, пока не вернулся почти к самому дворцу графа. Здесь продолжали раздаваться воинственные вопли мятежников.
— Во дворец! К королеве, к королеве! — яростно кричали они.
— И ты носишь его ребенка? — Дядюшка Уилл говорил очень тихо, не желая, чтобы его услышали актеры, находящиеся в этой же комнате. Но даже негромкий голос Шекспира выдавал его гнев. — Ты носишь ребенка сэра Энтони и сбегаешь из его дома!
— Ш-ш… — Комната Уайтхолла была очень просторной, но все равно не стоило повышать голос.
Актеры готовились к выступлению перед самой королевой. Они помогали друг другу натягивать костюмы, поправляли грим перед крошечными зеркалами и в безумном отчаянии повторяли свои роли еще и еще раз. Однако Роузи подозревала, что причиной всеобщей нервозности была не высокая ответственность предстоящего спектакля, а ее участие в нем. Все актеры усиленно делали вид, что не обращают на Роузи никакого внимания, хотя в душе трепетали от страха.
— И я не буду молчать, — снова зашипел дядюшка Уилл, помогая Роузи пудрить лицо. — Нет, в конце концов ответь мне, какое право ты имела мне лгать?
— Я не лгала, — ответила Роузи, осторожно ощупывая живот. Как ей хотелось, чтобы там кто-нибудь пошевелился! — Я просто ничего не говорила.
Решив, что с пудрой покончено, дядюшка Уилл приступил к румянам.
— Я дрожу от одной мысли, что могло бы произойти, если бы тебя случайно не нашел Людовик.
Роузи промолчала, но выражение ее лица не понравилось Шекспиру, и он продолжил допрос:
— Что ты молчишь? Тебе совсем нечего мне сказать?
— Людовик пропал.
— О Боже! Когда?
— В ту самую ночь, когда нас чуть было не нашел Тони. Уж не знаю почему — то ли из-за Тони, то ли из-за ребенка, то ли еще почему-то. Тем не менее с тех пор я его не видела и ничего о нем не слышала.
— Без него ты совсем беззащитна. Ты же совсем одна в большом жестоком Лондоне!
— Только до окончания спектакля, — ответила Роузи, натягивая парик.
— Вот как? И что же случится после спектакля?
— Что? Кто знает… — но Роузи была уверена, что Господь не допустит того, чтобы она не увидела Тони хотя бы еще один раз. Порой ей казалось, что достаточно только выйти на любую улицу города и громко крикнуть: «Я здесь!» — и Тони, веселый и нежно любящий Тони, обязательно предстанет перед ней.
— Роузи, — дядюшка Уилл схватил ее руку, — тебе оказано огромное доверие, и ты не можешь забивать себе голову перед выступлением.
— Я сыграю так, что Ее Величество будет смеяться и плакать, я заслужу ее благосклонность и добьюсь свободы для сэра Дэнни. — Роузи произнесла это с таким жаром, словно все, что она задумала — главная цель ее жизни. Она слегка коснулась кольца, висящего на шее, и прошептала: — Только так, наверное, я смогу избавиться от этих проклятых видений…
«Гамлет». Акт I. Сцена 3.
— Роузи, сейчас твой первый выход, — тихим голосом напомнил дядюшка Уилл, видя, что волнение девушки достигло апогея. — Самое главное, все время помни, что ты не Роузи, а Офелия. Ты прекрасная девушка, любящая принца и уверенная, что принц тоже любит тебя.
Актеры уже отыграли две сцены, может быть, как показалось Роузи, с излишней поспешностью. Алейн Брюэр с большим чувством изображал Гертруду, мать Гамлета, Дики Джастин Макбрайд — Клавдия, Ричард Барбэйдж, ведущий актер придворной труппы, играл роль Гамлета так, словно родился принцем датским. Менее маститые актеры вроде Седрика быстро разыгрывали свои эпизодические партии, переодевались за кулисами и тут же снова выбегали на сцену в новом обличье.
— Джон Барнстейпл выйдет вместе с тобой, так что ты не будешь чувствовать себя одинокой. Кроме того, помни, я тоже рядом, — продолжил Шекспир, ободряюще похлопав Роузи по плечу. — Ну, с Богом! И
