— Дики, клянусь, что если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь номер…
— Я?! — возмутился Дики, обнажая белоснежные зубы. — Нужно больно! Не хочу сказать, что люблю тебя, но сохранить за собой место в придворной труппе мне не помешает. Так что можешь не беспокоиться.
Роузи не поверила Дики: слишком уж забегали его глаза.
— Послушай, — зашептал Дики, наклонясь к уху Роузи, — ты ее видишь со сцены?
— Кого?
— Ее Величество. Королеву Елизавету.
О, конечно, Роузи знала, что королева присутствует в зале, — ради нее и был затеян этот спектакль. Однако, выходя на сцену, Роузи совершенно забывала о публике.
— Она сидит прямо посередине, в первом ряду.
— Я полагала… — Роузи запнулась. Она действительно полагала, что королева находится в специальной ложе, а оказывается, Ее Величество сидела у самой сцены.
Дики не смог удержаться от очередной дозы яда:
— И знаешь, я заметил, что, когда ты выходишь на сцену, она не сводит с тебя глаз. Такое впечатление, словно ее интересует не спектакль, а именно ты.
— Шутишь!
— Нисколько. Посмотри сама. Хотя в зале темно, королеву ты разглядеть сможешь. Глаза у Ее Величества так и блестят, следя за каждым твоим движением.
Рядом с ними появились дядюшка Уилл и Алейн Брюэр — им предстояло выйти на сцену всем четверым. Только сейчас Роузи поняла, как изящно осуществил Дики свой коварный замысел, ведь для всех он не сделал ничего особенного, просто сказал Роузи пару фраз. Однако Макбрайд прекрасно понимал, что вывел Офелию из равновесия и теперь она думает уже не о роли, а о блеске в глазах Ее Величества.
Ноги Роузи приросли к полу, и Дики пришлось подтолкнуть ее к сцене. Ах, как хорошо он знал, что делал!
Слова роли вылетели из головы в одно мгновение, и, как ни старалась Роузи не смотреть в зал, глаза сами начинали рыскать по первому ряду.
Великий Боже! Это была королева!
Дики не солгал. В окружении фрейлин Ее Величество сидела на изящном стуле с высокой спинкой и внимательно смотрела на сцену. Как и говорил Дики, ее взгляд мерцал из темноты, хотя сама Елизавета сидела неподвижно. И… И она не сводила глаз с Роузи.
Мир закружился перед глазами, а доски сцены под ногами поехали куда-то в сторону, в ушах предательски зазвенело.
Гертруда закончила реплику, и все, находящиеся на сцене, уставились на Роузи, ожидая ее ответа.
— О, дал бы Бог, — еле слышно подсказал дядюшка Уилл, и Роуэи повторила заплетающимся языком:
— О, дал бы Бог… — Это были единственные слова, которые она смогла произнести. К счастью, дальше ей не нужно было говорить довольно долго, актеры один за другим уходили со сцены… Полоний что-то сказал Офелии и протянул ей книгу… Еще несколько слов Клавдия… О Боже, она осталась одна. Где же Гамлет?
Спрятавшись за огромным фолиантом, Роузи притворилась, что читает, и попыталась собраться с мыслями, однако руки ее дрожали слишком сильно. Отойдя в глубину сцены, она почувствовала себя немного спокойней, но в этот момент перед ней возник Ричард Барбэйдж и начал свой длинный монолог:
— Быть иль не быть…
Словно невзначай, Роузи прижала руки к груди и взмолилась святому Генезиусу — покровителю всех актеров — не за себя, нет, за сэра Дэнни. Мысль о том, что судьба отца находится в ее руках, нестерпимо жгла сердце. Да, королева присутствует в зале. Да, она внимательно смотрит на Офелию. Но с таким же интересом она разглядывает и всех остальных — в конце концов Ее Величество пришла сюда развлечься. Елизавета восхищена ее игрой! Королева в восторге от всей труппы!
Роузи показалось, что голос самого сэра Дэнни прошептал ей:
— Сейчас королева такая же зрительница, как и все остальные. Подумай: только лишь зрительница!
Родной знакомый голос придал сил и уверенности. Неужели этот слизняк Дики может своей дьявольской хитростью повлиять на судьбу сэра Дэнни? На человека, которого она привыкла считать своим отцом, с которым делила радость и горе, с которым рука об руку пережила столько невзгод? Ведь именно он научил Роузи с достоинством принимать все хорошее в этой жизни и со смехом отметать все плохое.
Гамлет окончил свой монолог, и Роузи, сделав шаг вперед, заговорила слова своей роли:
— Принц, были ль вы здоровы это время? — Ее высокий голос звонко переливался под сводами обширного помещения и гулким эхом исчезал в темноте зала. Ричард Барбэйдж едва заметно кивнул. Что это? Знак одобрения? Роузи почувствовала, как образ Офелии снова возвращается. Похоже, она сделала все хорошо, и по телу пробежала приятная жаркая волна. Нет! Ни Дики, ни внимательный взгляд королевы не смогут теперь ее сбить. Она будет Офелией, она сможет чувствовать все, что чувствует ее героиня!
Но… Но, в отличие от Офелии, Роузи не могла разрываться между отцом и любимым! Нет, она — не Офелия и сделает все, чтобы получить и первое, и второе.
— Ее Величество смотрит спектакль.
— Спектакль? — Тони посмотрел на Роберта Сесила так, словно государственный секретарь позволил себе сказать несусветную чушь. — Почему?
— Во-первых, это было запланировано Ее Величеством именно на сегодня, — терпеливо разъяснил Сесил, — а во-вторых, мне кажется, это благотворно сказывается на королеве. Слишком много в последнее время она размышляла о государственных делах и графе Эссексе.
— Конечно, — согласился Тони, брезгливо вытирая о камзол запачканную руку. — Надеюсь, что все эти трудности не подорвали ее здоровья?
— После того как Ее Величество убедилась, что Лондон на ее стороне, она кажется вполне спокойной. — Сесил уже забыл свою ссору с королевой из-за зубного лекаря и теперь снова пребывал в своем обычном состоянии преклонения перед ней. — Однако она почти ничего не ела весь день, и, боюсь, если спектакль не понравится Ее Величеству, она впадет в меланхолию. — Сесил запнулся и поджал губы с таким видом, словно выдал важную государственную тайну.
— Мне подождать окончания спектакля или доложить сейчас же?
— К сожалению, Ее Величество не оставляла никаких инструкций на этот счет… — Сесил попытался отскрести с камзола Тони засохшие пятнышки пороховой гари, смешанной с засохшей грязью, но, уяснив всю тщетность этого, отступил. — Если желаете, можете пойти к королеве прямо сейчас.
Тони вошел в огромный обеденный зал, где шло представление, и быстро закрыл за собой дверь, услышав недовольное шиканье зрителей. Стоя в проходе между рядами расставленных стульев, он ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и, несмотря на свет, падающий со сцены, никак не мог разглядеть, где сидит королева. В конце концов он осторожно двинулся вперед, но оказалось, что с каждым шагом обязательно загораживал кому-нибудь сцену. Где-то среди зрителей раздалось короткое всхлипывание.
Так, кажется, здесь играют трагедию. Тони досадливо поморщился: нужно было успеть раньше начала спектакля или, во всяком случае, дождаться его окончания. Сейчас, в окружении плачущих женщин и сопящих мужчин, он ощущал себя круглым дураком. Черт побери, публика воспринимала все происходящее как реальность! Безучастно взглянув на сцену, Тони увидел на ней трех актеров. Один из них был в одежде, подобающей воину, а судя по тому, что на головах двух других было по короне, Тони догадался, что перед ним король и королева. Тот, который был воином, расспрашивал их о смерти своего отца…
— Эй вы, невежа, не загораживайте сцену. — Чья-то рука подтолкнула Тони вперед.
Он повиновался и наконец, увидев королеву в первом ряду, начал прокладывать себе дорогу между недовольно шипевшими зрителями, стараясь не стучать башмаками по полу.
— Пардон, миледи… Пардон, милорд… Прошу проще…
Роузи!
Высокий голос нового персонажа заставил его прирасти к полу. Роузи… Роузи, его Роузи вышла на сцену.
