— И я то же самое говорю, — согласился Уильям. — Но кто же тогда остается?
— Ты?
— Что?
— Кто-то убил эту потаскуху. Логически выбор падает на Сору.
Чарльз расхохотался.
— Послушай. Я слишком давно общаюсь с тобой. Уильям грохнул кулаком по столу.
— Сора не убивала ее.
— Разумеется. Если бы Сора попыталась убить эту большую, здоровую девку, то та свернула бы ей шею. Тем не менее, она угрожала Соре, а Сора в ответ угрожала ей. Таким образом, мне ничего не остается, как заподозрить тебя.
— Я в жизни не убил ни одной женщины, — бесстрастно произнес Уильям.
Чарльз промолчал, внимательно глядя на друга, и Уильям пожал плечами.
— Да, если бы я захотел, то такой женщиной могла бы оказаться Хоиса. Помнишь, как она пыталась соблазнить меня в постели?
— Пока ее не застукала Анна, и с тех пор эта девка избегала тебя, как чумы.
Они вместе посмеялись, но затем вернулись к серьезным размышлениям.
Чарльз пояснил:
— Анна была тяжелее Хоисы на два стоуна. Леди не слишком крепка, чтобы напугать Хоису, поэтому показалось, что ты….
— Нет. Тот изверг, который ее убил, преследует и нас.
Уильям посмотрел на Чарльза.
— Но это не Реймонд.
Чарльз фыркнул.
— Ты совсем свихнулся от женатой жизни. Реймонд тебя любит.
Услышав то, что он и желал услышать, Уильям с облегчением вздохнул, он тут же выпрямился в оцепенении.
— И он любит твою леди. Черт, я думаю, что половина мужчин, присутствовавших на свадьбе, влюбились в твою леди. Вокруг нее увивался Реймонд, я воздыхал, а ты так и не заметил. Ты никого кроме нее не видел. Все ее внимание было обращено к тебе. Даже Николас приударял за ней, а ты знаешь его отношение к женщинам.
Чарльз допил вторую кружку эля и рыгнул.
— А все эти дурацкие стишки и все эти грязные догадки, которые он плодил? Он смотрел на нее своими красными глазенками, будто дьявол, который увидел спустившегося на землю ангела.
Уильям наклонил свой кубок и уставился в эль, словно там, внутри, можно было найти ответ.
— Наверняка это кто-то из тех, кто был на свадьбе. Кто-то, кто знает Беркский замок. Это тот, кто постоянно подкрадывался к Соре, пугал ее и шептался с ней. Он даже проник в огород через ту заднюю калиточку, помнишь ее? И прикоснулся к Соре.
Чарльз от отвращения зарычал.
— Так все похоже на Николаса. Он вечно любил подкрадываться и пугать людей, которые не могли дать ему сдачи.
— Я и не знал об этом.
Пожав плечами, Чарльз объяснил:
— Тебе было четыре года от роду. Ты был оруженосцем, когда мы были пажами, и рыцарем, когда мы были оруженосцами. Когда ты приезжал на побывку домой, то становился для нас объектом восхищения, как герой. Господи, мы жили с оглядкой на тебя. Особенно Николас. Он скрывал от тебя свои извращенные поползновения.
У Уильяма начал зарождаться страх, страх, который разрушал все его логические построения.
— А что он еще вытворял?
— Да обычные для маленького мальчишки пакости. Ему нравилось накрепко стягивать ошейник своей собаки и смотреть, как она давится. Он как бы случайно сбивал своим копьем оруженосцев. И одолевал женщин, которые его не желали. Или девочек.
Уильям содрогнулся, стоя на пути к открытию.
— Но не убил же он Хоису.
— Нет.
Чарльз сполоснул руки в чаше с водой и кивнул оруженосцу, чтобы тот убрал ее.
— Для этого надо было сойти с ума.
— Вот оно! — вскочил и закричал Уильям. — Вот оно! Вот в чем меня подвела моя логика! В безумстве логики нет, а Николас сошел с ума. Он совершенно невменяем. Собирайся.
Он хлопнул Чарльза по руке и перегнулся через скамью.
— Надо ехать. Если он еще не захватил Сору, то скоро сделает это.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Когда-то я боготворил его, — жалобно произнес Николас. — Вы знали об этом?
— Кого? — сжалась Сора, дрожа перед камином в большом зале Крэнского замка.
— Уильяма. Я боготворил его следы.
— Что же заставило вас перемениться?
— Ничего.
Он сделал шаг к камину, и Сора отпрянула, натянув юбку вокруг лодыжек.
— Я никогда не менялся, поскольку совершенно отчетливо осознал, что я мог бы быть им.
— Быть им? — недоуменно переспросила Сора. — Быть Уильямом?
— Да, а разве не заметно? В том-то и вся прелесть. После того, как я убью Уильяма, я стану сыном лорда Питера.
Потрясенная и запутавшаяся, Сора пробормотала:
— А как же Кимбалл?
— Кимбалл? — почти что рассеянно отозвался Николас.
— Кимбалл, сын Уильяма. Наследник всех земель лорда Питера.
— Ах, Кимбалл.
Николас беспечно отмахнулся от этого имени.
— Придется убить Кимбалла.
В муках прикрыв глаза, Сора молила о том, чтобы Господь наставил ее.
— А вы не хотели бы стать… Уильямом… для Кимбалла?
— Стать отцом?
Николас обдумал эту мысль.
— Нет, от детей много беспокойства. Пусть живет, пока это имеет какое-то значение, а затем ему придется умереть. Я стану главным плакальщиком на похоронах, каким был бы Уильям. Вам от этого легче?
Он совершенно откровенно предлагал облагодетельствовать ее, и от этого ей становилось хуже прежнего. В его представление о милости входило убийство мальчика с последующим чудовищным притворством. Сора начинала терять самообладание. Она почувствовала, как в ушах ее застучала кровь. Николас олицетворял собою зло, и ей хотелось отправить его туда, где ему следовало находиться, — к дьяволу. Она поднялась; ей хотелось выцарапать ему глаза, ударить его, пустить ему кровь.
Ее остановил звук шагов вскарабкивающегося по лестнице человека. Вздернув голову, она прислушалась. Шарканье ног и вздохи с присвистом кого-то напомнили Соре, и когда задыхающийся посланец заговорил, то от шока она позабыла о собственном гневе.
— Я сказал лорду Уильяму, что вы ее поймали, ми лорд.
— Мерзкий негодяй! — взорвалась Сора. — Бронни, что ты тут делаешь?
— О миледи, а я-то надеялся, что вы меня не признаете, — зашаркал ногами Бронни, с интонациями еще более жалобными, чем в то время, когда она оставила его в замке Артура. — Лорд Николас стал моим таном после смерти лорда Артура, и я просто выполняю его приказания.
— Да как ты посмел!
