— Я не вполне вас понимаю, милорд, — раздался вежливый голос Раймонда. — Как она может быть в одно и то же время слабохарактерной и своенравной, упрямой и трусливой?
— Такова уж наша Джулиана, — насмешливо ответил Хью. — Она заставит вас поплясать, вот увидите. — Он откашлялся и посерьезнел. — И все же я не понимаю, зачем вам понадобилась такая жена.
— Так повелел король.
Судя по наступившему молчанию, этот ответ барона не удовлетворил.
Раймонд, однако, не пожелал продолжать беседу и обратился к кому-то другому:
— Что скажешь, Катберт, будет здесь держаться потолок?
Джулиана встрепенулась. Какой еще потолок? Что за новую пакость планирует ее фальшивый «зодчий»? Зачем он вызвал из деревни плотника?
— Чего уж проще, милорд, — раздался довольный голос Катберта. — И ее милости так будет удобней. А вам — тем более.
Хью нетерпеливо вздохнул:
— Раймонд, уделите мне внимание.
— Слушаю вас, милорд.
Хью повысил голос:
— Леди Джулиана — существо хрупкое, слабое. Она не привыкла к мужской грубости. Поговаривают, что вы для нее слишком напористы и бесцеремонны, что она не выдержит этого брака.
— Кто поговаривает?
Голос Раймонда раскатился громом, и Джулиана вжалась в подушку.
— Неважно, — смущенно пробормотал Хью, явно сболтнувший лишнее. — Меня больше всего заботит ваше благо, милорд.
Раймонд высокомерно произнес:
— Что-то я не пойму вас, милорд. Прошлой ночью вы так не волновались по поводу моей женитьбы. С чего вдруг такая перемена?
Раздалось шуршание, и Джулиана вспомнила, что у Хью привычка шаркать ногами, когда он в затруднении.
— Если вы думаете, что кто-то заставил меня переменить мнение, то вы ошибаетесь.
— Я этого не говорил, — пожал плечами Раймонд.
— Мое мнение осталось неизменным, — поспешно произнес Хью. — Но я желаю добра Джулиане. Ведь я чувствую за нее ответственность.
Раймонд, наоборот, говорил все медленнее и медленнее:
— Я тоже чувствую за нее ответственность и поступаю так, как считаю нужным.
— Она для меня как сестра! — пылко воскликнул Хью.
— Или дочь? — насмешливо осведомился Раймонд.
— Вы могли бы поговорить с государем, и он пожаловал бы вам другую невесту, более привычную к придворной жизни, — скороговоркой выпалил Хью.
— Стало быть, вы хотите жениться на леди Джулиане сами, — заключил Раймонд.
— Я желаю ей добра, — промямлил Хью, обескураженный проницательностью собеседника.
Тут Раймонд понизил голос, в его словах звучала явная угроза:
— Послушайте меня, лорд Хью. Леди Джулиана принадлежит мне. Это моя невеста, моя будущая жена. Я не потерплю, чтобы на нее посягал кто-то другой. Король пожаловал мне леди Джулиану, и она будет моей!
Джулиана была возмущена до глубины души. Как он смеет делать громогласно подобные заявления! Она порывисто вскочила с постели и отодвинула ширму.
Раймонд стоял, расправив плечи — такой высокий, красивый, мужественный. Как ни в чем не бывало обернувшись к своей невесте, он заявил:
— Мы провели с ней ночь в заснеженной избушке, и еще тогда я решил, что она будет только моей.
Это наглая ложь! Джулиана чуть не задохнулась. Как он смеет! Ведь это новый удар по ее репутации! Она бросилась к своему обидчику, посмотрела ему в глаза — и сникла.
Раймонд холодно улыбнулся и спросил:
— Мы разбудили вас, миледи?
Джулиана растерянно огляделась по сторонам. Посмотрела на Хью, на плотника, зачем-то замерявшего размеры ее постели. Вместо того, чтобы накинуться на Раймонда и хорошенько отчитать его за наглость, Джулиана молчала, совершенно пав духом. А что, если Хью сейчас возьмет и расскажет Раймонду про ее позор? Или, того хуже, коротышка Феликс, который злорадно пялится на нее, сидя у камина, присоединится к беседе? А ведь есть еще и сэр Джозеф…
Она осмотрела зал повнимательнее и поразилась — сэра Джозефа не было. Всегда в критические минуты ее жизни он был рядом, глумясь над ней, унижая ее, оскорбляя. Ничего, скоро наверняка объявится.
— Катберт, что это ты там делаешь? — спросила она, чтобы отсрочить неминуемое объяснение с Раймондом.
Плотник вскочил на ноги, поклонился и жизнерадостно сообщил:
— Миледи, новый хозяин так о вас заботится, так заботится! Поздравляю вашу милость со счастливым браком. От всей души, можно сказать.
— Спасибо, Катберт, — передернулась Джулиана.
— Вы замерзли, миледи! — галантно воскликнул Раймонд. — Я вас согрею.
Он хотел накинуть ей на плечи меховое покрывало, но Джулиана вырвала покрывало из его рук и закуталась сама.
— Спасибо, милорд, — довольно резко поблагодарила она. — Катберт, на дворе мороз, а тебе, я смотрю, дома не сидится.
Плотник засветился улыбкой:
— Шутите, миледи? Нынче зимой моей семье будет на что обогреться.
Он размахнулся, чтобы хлопнуть госпожу по плечу своей лапищей, но вовремя опомнился и густо покраснел. Неуклюже поклонившись, Катберт снова занялся своими измерениями.
Джулиана попыталась понять, чем это он занимается. Закончив измерения, Катберт нанес на полу линию, как бы ограничивающую пространство вокруг постели. Джулиана не поняла, что это означает, но подозрительно нахмурилась. Тут явно затевалось что-то нехорошее. Она искоса взглянула на Раймонда и, сдерживаясь, спросила:
— Что вы задумали, милорд?
Он немедленно уселся на кровать и усадил ее рядом. Пришлось опереться о его плечо, чтобы не рухнуть на осевший под их тяжестью матрас. Джулиан почувствовала, что от Раймонда пахнет дымом и стружками.
— Замок Лофтс не приспособлен для удобного жилья, миледи, — сказал он.
Ее замок не приспособлен для удобного жилья? Джулиана недоуменно огляделась по сторонам. Через узкие окна света проникало, конечно, не так много, но зато и сквозняк чувствовался не так сильно. В большом камине пылал огонь, дым, как и положено, поднимался к дыре в потолке. Полы были устланы сухим тростником, у стен стояли столы, которые во время трапез выдвигались на середину.
— Что вы имеете в виду, милорд? — пожала она плечами. — Я слышала, что в некоторых замках очаг делают не посреди зала, а у стены.
— Да, я видел такое, — кивнул Раймонд.
— Глупая затея, — фыркнула Джулиана. — Одна стена обогревается, зато вторая половина зала на холоде.
Раймонд ответил ей без высокомерия, столь свойственного мужчинам, которые много путешествовали по свету:
— В некоторых замках устраивают не один очаг, а два. Допустим, первый у той стены, а второй этой.
